— Чем болеет? — тут же навострила уши Ольга Арнольдовна.
— Я точно не знаю, — осторожно проговорила Женя.
— Зато я знаю! Чокнутая она! И он тоже чокнутый. Психические отклонения наследуются генетически. Выйдешь за него замуж, нарожаешь шизофреников!
Женя закрыла уши ладонями.
— Все, хватит. С тобой бесполезно говорить, ты все переиначиваешь на свой лад, каждое мое слово. Слушай, что я тебе скажу: можешь успокоиться, он больше сюда не придет. Но я буду уезжать к нему. Каждый вечер. И на всю ночь. А утром тащиться через весь город обратно домой. И если через пару месяцев я отброшу копыта от усталости, виновата в этом будешь ты! Договорились?
— Договорились, — сквозь зубы процедила мать.
Женя резко поднялась и ушла к себе. Разделась, погасила свет и легла в уже расстеленную постель. Ее опять душили слезы, но она твердо решила больше воли им не давать — уткнулась в подушку, натянула на голову одеяло и принялась медленно считать: сначала до пятидесяти, потом до ста, потом до пятисот. Этому когда-то научила ее Инга. «Если тебе очень плохо, — говорила она, — старайся ни о чем не думать. Прогони из головы все мысли. Просто считай — что угодно: слонов, верблюдов, зайцев. Можешь представлять их себе в красках, главное, не останавливайся, считай. Увидишь, скоро станет легче».
Женя считала и считала, пока не дошла до тысячи двухсот. Тогда ей, действительно, полегчало, а главное, неудержимо захотелось спать. Она заснула, свернувшись калачиком под одеялом, и уже не слышала, как мягко ступая по ковру, вошел Ксенофонт и улегся у нее в ногах.
Ровно в десять ее разбудило урчание мобильника. Женя спросонья плохо соображая, схватила телефон с тумбочки.
— Слушаю!
— С добрым утром, — произнесла трубка голосом Женьки.
— Это ты! — обрадовалась Женя. — Положил деньги на счет!
— Целых четыре доллара. Можно теперь кучу эсэмэсок послать.
— Погоди, я тебе сейчас напишу!
— Давай.
Связь прервалась. Женя устроилась в постели поудобней, подложив под спину подушку, и, секунду подумав, принялась набирать текст сообщения: «Здравствуй, любимый. Как дела?»
Через минуту пришел ответ.
«Привет, Пичужка. Дела ничего. Скучаю по тебе».
«Я тоже, — написала Женя. — Где и когда мы встретимся?»
«Давай, как обычно, на нашем месте. Я буду ждать».
«О’кей, — согласилась она. — Целую».
«И я тебя».
Больше Женя писать не стала. Встала, умылась и засела за книги. День прошел, как в тумане. Она то и дело смотрела на часы, нетерпеливо ожидая, когда же наступит шесть — и можно будет уйти из дому.
Они с Женькой снова пошли в кино, снова сидели на последнем ряду и целовались, а потом поехали к нему. Там навстречу Жене опять вышла толстуха. На этот раз она не молчала, а вполне дружески представилась: