Ранним утром, о нежная, чарку налей,
Пей вино и на чанге играй веселей,
Ибо жизнь коротка, ибо нету возврата
Для ушедших отсюда… Поэтому – пей!
Омар Хайям
Он не сказал ничего конкретного, и ей было в некоторой степени трудно оценить, что ему требовалось: некие подробности относительно различных страховых компаний с середины XIX века – особенно, если возможно, о компаниях в Средней Англии. С некоторыми перерывами ей потребовалось час с чем-то до полудня, чтобы найти соответствующие каталоги, и еще час, чтобы найти нужную литературу. Но до обеда (вот удача) она закончила изыскания, испытывая такое же воодушевление (как она предполагала), что и ученые, ежедневно окунающиеся в богатства ее несравненной библиотеки, чтобы добыть оттуда миниатюрные крупицы золота. Она отыскала один справочник, и в нем были те сведения, которые Морс (мужчина, нарушивший ее ежедневный покой) попросил найти.
На обед в компании своей коллеги она направилась в ресторан «Кингс Армс»; в этом заведении она обычно приятно проводила почти час обеденного перерыва за бокалом белого вина и сандвичем с семгой и огурчиками. Но когда она поднялась и предложила принести еще по одному бокалу вина, ее коллега взглянула на нее с любопытством.
– Ты всегда говорила, что от двух бокалов засыпаешь.
– Ну, и?
– Значит, и я вздремну, не так ли?
Они были хорошими подругами и, по всей вероятности, Кристин поведала бы ей сокращенный вариант своего посещения в предыдущий вечер больницы «Джон Редклиф», но появилась их третья сотрудница. И вскоре все трое погрузились в оживленный разговор об изменении взносов по кредитам на жилье. Или, если быть точными, две из них погрузились.
После обеда Кристин сделала гораздо меньше работы, чем обычно. А когда она заботливо переснимала на ксерокс свои находки, то поняла, что считает минуты до конца рабочего времени, потому что горит от нетерпения побыстрее продемонстрировать плоды своих поисков, а кроме того просто… просто она снова хотела увидеть этого мужчину. Это было все.
В 18:30, сидя у себя дома в Блетчингтоне, в нескольких милях от Лондона, она медленно нанесла красный лак на красиво оформленные овальные ногти и в 19:00 отправилась к больнице.
По своим причинам и Морс ожидал второй встречи с Кристин Гринэвей с не меньшим нетерпением. В предыдущий вечер он немедленно оценил ее профессионализм по тому, как она выслушала его просьбу и как обдумывала, как бы ее лучше исполнить. В личном плане он отметил прямоту и интеллигентность в ее глазах – синих, почти как у него – и кроткую решительность маленького рта. Итак, в 19:15 он сидел только что умытый на аккуратно прибранной кровати, опираясь на подушки, его поредевшие волосы были причесаны… когда почувствовал, что его желудок будто пропустили через мясорубку. В течение пары минут боль не разжимала свои клещи. Морс закрыл глаза и стиснул кулаки с такой силой, что на лбу у него выступил пот, и все еще закрытые глаза послали молитву к кому-то, кем бы Он ни был, несмотря на свое недавнее перекрещивание из агностика в полного атеиста.