Во вступлении Билл предвидел будущее. Метод «разрезок» был тут же применен в кинематографии, звукозаписи и рекламе, так что, когда сегодня зритель видит быструю смену образов в клипе рок-команды, он совершенно этому не удивляется.
Некоторые люди возражали против того, чтобы использовались их слова, в особенности Грегори Корсо. А когда и еще один обитатель отеля, Патрик Боулз, переводчик Сэмюэля Беккета, сказал, что ему очень не нравится, что Билл использует слова других людей, Билл написал обо всем этом забавную зарисовку:
«Когда ты режешь или складываешь страницы, написанные другим писателем, эти тексты тут же становятся и твоими. Ну и кому после этого принадлежат слова?
…Постепенно исчезая в комнате номер 30 дома 9 по улице Жи-ле-Кер, Париж, Франция…
– А вот и я – сказал Патрик Боулз, усаживаясь напротив.
– Что задумал, П. Б.?
– Ну да, можно и так сказать… я как подумаю о том, что мои слова могут блуждать где-то здесь…
– Все дороги открыты.
– Может быть, даже чуть больше, чем надо, Мартин.
– Не знаю, правильно ли я тебя понял, П. Б. – холодная далекая точка…
– Ну, если хочешь, можно и так сказать, Мартин… У всех слов есть клеймо, как у скота. И никто тебя не просит эти клейма менять, Мартин… Когда ты используешь мои слова, на них по-прежнему сохраняется мое клеймо.
– Прости, П. Б. …Я годами бегал за клеймами… и никогда так и не получил ни одного. Ты лучше послушай меня еще раз: в любое время, словно рассеянный далекий свет, блуждающий по мирам, некая неизвестная рука выдергивает строчки из твоих сонетов… Видишь, я предпочитаю не использовать собственные слова».
Брайону эта зарисовка понравилась: «Как он позже напишет в “Третьем уме”, он относился к словам, как к скоту, который выпустил на свободный выпас. Я немедленно понял, что метод “разрезок” никому больше не будет так впору и так не пригодится, как Уильяму. Даже мне, хотя я его и изобрел». Возможно, Гайсин сам лучше всех описал технику: «Весь смысл заключается в том, чтобы поставить материал в ту или иную рискованную ситуацию, а потом дать ему креативный пинок под зад. И тогда он сам станет чем-то. Это всегда было моим принципом».
И хотя Берроуз и использовал слова других людей, в большинстве своем «разрезки» состояли из его собственных работ. От «Голого ланча» осталась огромная куча материалов, над которыми он сразу же принялся работать. Брайон: «Уильям экспериментировал со своим чрезвычайно изменчивым материалом, своими собственными неповторимыми текстами, которые он подверг жестоким и беспощадным “разрезкам”, то есть делал то, что Грегори Корсо считал неприменимым к своим работам, – говорит Гайсин. – Он всегда был самым упорным. Ничто никогда не ставило его в тупик».