Но я и секунды стоять не стал, бросился добивать. А так как до головы ушлого червяка не доставал, с уханьем рубанул мечом по раздвоенному на кончике хвосту, дёргающемуся в разные стороны, как у нервного кота. Оружие толстого скелета не подвело, и солидный кусок плоти, чуть ли не в метр длиной, оказался отсечён от остального туловища. Словно и не заметив этого, питон нанёс мне следующий удар головой, точнее говоря, своей прочнейшей челюстью. Потом ещё и ещё! Но разгона у него уже не было, да и костёр мешал, поэтому я одновременно с отражением ударов рубил наотмашь мечом, стараясь просто попасть по блестящей плоти, в надежде нанести хоть какой-то урон.
Как стало понятно уже на второй минуте боя, кожа вокруг пасти монстра примерно до середины туловища была действительно бронированная. Меч отлично попадал, но делал лишь неглубокие порезы. Сравнительно, конечно, потому что любой человек после пяти таких ранений сразу бы истёк кровью. Так что наибольший вред здоровью нашего противника причиняли удары легендарного щита. После каждого из них голова питона откидывалась далеко назад, странно покачивалась, а порой и моталась, словно тот пытался прийти в себя после оглушения.
В это время Александр не прятался за моей спиной. Точнее говоря, прятался, но лишь для того, чтобы зарядить свой арбалет. Затем он отпрыгивал в сторону, выбирал момент и всаживал очередной болт в голову живучего гада. А я всё рубил и рубил, не хуже дровосека, желающего превратить джунгли Бразилии в прекрасную, по его мнению, саванну. Где-то на восьмой минуте нашего сражения зазубренный меч трижды умудрился попасть по одному и тому же месту на теле питона, примерно в полутора метрах от пасти. Там плоть так разошлась и вывернулась наружу, что показались белеющие позвонки. Вот именно туда и отправил наш арбалетчик свой очередной болт. А тот взял да и перебил чудовищу спинной мозг.
Даже после этого наш враг не думал умирать. Как-то странно дёргаясь, он стал отступать к обрыву, явно намереваясь сбежать от нашего гнева. Вот тут Пятница подхватил своё копьё, и, обежав меня слева, стал буквально нарезать питона, словно докторскую колбасу. Десять или двенадцать движений, и на площадке вокруг костра остались только дергающиеся обрубки, а мы уже стояли на краю обрыва и высматривали первого врага.
Тому явно не повезло, внутренние раны от жара доставили такое неудобство, что мы решили: он наверняка и не помышлял о продолжении боя. А присмотревшись, что тот делает, присвистнули: гад спешно жрал землю и заглатывал некоторые камни. Видимо, слишком далеко в себя вдохнул горящие дрова, а теперь пытался загасить таким вот неаппетитным способом.