– Объяснила причину?
– Нет. А я не спрашивал, потому что ничем не мог ей помочь.
– На этом вы расстались?
– Да.
– Во сколько это было?
– Без двадцати одиннадцать.
– Вы сразу направились домой?
– Нет. Мне нужно было успокоиться. Пошел куда глаза глядят. Свернул на одну улицу, потом на другую. Помню, что, когда шагал вдоль реки, пробил Биг-Бен. Двенадцать часов. Домой я явился около часа ночи. Парсонс, наверное, помнит. Это дворецкий моего дяди, служит у него давно.
– И по пути вы не встретили знакомых?
– Не забывайте, я шесть лет прожил за границей. Так что практически никого в городе не знаю.
– Может, вы останавливались, чтобы спросить дорогу, выпить, сесть в автобус, взять такси?
– Нет.
– На Менсис-стрит кто-нибудь находился, когда вы расстались с Фанни?
– Нет. Помню, я осмотрелся, никого поблизости не было. И прохожие мне по пути не попадались. Правда, я инстинктивно выбирал тогда безлюдные улицы. Что касается Менсис-стрит, то там вполне кто-нибудь мог видеть в окно, как я уходил.
– Вероятно, – вежливо согласился Филд, понимая, что Менсис-стрит не та улица, где кто-то будет просто так глазеть в окно на ссорящихся прохожих. Здесь подобные сцены не редкость. – Вернувшись домой, вы сразу решили поехать сюда?
– Да. Мне была необходима передышка, хотя бы на несколько дней. Я надеялся найти какой-нибудь выход. Безумие, охватившее меня в двадцать два года, теперь угрожало разрушить всю мою оставшуюся жизнь.
– Вы с кем-то советовались?
– Нет.
– Даже с адвокатом?
– Ни с кем.
– Вас не удивило, что жена не давала о себе знать с тех пор, как вы переехали сюда? Ведь до недавнего времени она писала вам чуть ли не каждый день.
– Я велел Парсонсу не пересылать мне никакие письма и никому не давать адрес. Если бы она добралась и сюда, это была бы катастрофа.
– А во время ваших встреч в последнее время Фанни рассказывала вам о своих делах? Вы говорили о чем-нибудь, кроме денег?
– Нет. Дожать меня являлось ее главной целью. Даже если у Фанни и возникли какие-то жизненные сложности, они бы после этого исчезли.
– Не обязательно. Может, она намекала вам, что у нее тоже кто-то вымогает деньги?
– Ничего подобного она не говорила, и я сомневаюсь, что ее мог кто-нибудь шантажировать.
– Почему? Ведь вы сами сказали, что не знаете, как она прожила эти шесть лет. А за такое время могло случиться что угодно. Фанни объяснила, почему сняла деньги, которые вы положили на ее имя?
– Да. Мол, затеяла бизнес, но прогорела.
– На меня произвело впечатление заявление, что если она не получит от вас требуемой суммы, то ее ждет нечто худшее, чем смерть. Вы сами сказали, что одна мысль о тюрьме приводила Фанни в ужас. Предположим, у вашей жены кто-то вымогал деньги, угрожая именно тюрьмой.