- Цинизм, Джара, это не наглость. И тем более не неуважение к чувствам. Наоборот. Большинство энциклопедистов называют цинизмом отрицание норм морали, принятых в обществе.
Джара нахмурилась, потом кивнула. Что ж, можно было сказать и так.
- И в этом смысле меня можно было бы назвать циником, будь мы с тобой сейчас в восьмом мире, то бишь в так называемой реальности. Однако, - вкрадчиво продолжил он, - мы не там. Разумеется, ты еще этого не осознала до конца. Возможно, ты еще даже не задумывалась об этом, просто потому, что у тебя не было времени. Так вот, у меня для тебя новость. Это общество - другое. И, соответственно, здесь приняты другие нормы. Так что здесь, если кто из нас и циничен, так это ты. И это ты не уважаешь свои чувства, а не я.
Джара покачала головой. Он жонглировал словами вполне профессионально, но она не верила тому, в чем он пытался ее убедить.
- Моральные нормы всегда одинаковы. - С непоколебимым убеждением ответила она. - Отдельные люди могут им следовать или нет, в какие-то моменты истории болезнь аморальности могла охватывать целые общества, как это происходило, например, во времена Возрождения или в период сексуальной революции. Всегда есть люди, которые считают себя вправе насиловать, убивать, трахаться направо и налево - но потом все равно все это встает поперек горла. Потому что это противоестественно и мерзко.
- А я не говорю о насилии и убийствах. Я говорю о любви. И я уверен, что она никак не может быть ни мерзкой, ни... - он улыбнулся, - противоестественной.
- Секс - это не любовь.
- Согласен. Но это ее органическая часть, Джара, - он снова улыбнулся. - Не бывает никакой любви между мужчиной и женщиной, которые друг друга не хотят. И утверждать противоположное... - он слегка повысил голос, когда она открыла рот, чтобы перебить.
- Утверждать противоположное, - уже тише и более веско повторил он, - значит, впасть в ханжество. А это, на мой взгляд, куда хуже и опаснее цинизма. История это также доказывает. И сейчас так называемый реальный мир полностью в него погружен.
- Я не ханжа, - она сверкнула глазами.
- Конечно, ханжа, - Яльсикар презрительно фыркнул. – Ты только что утверждала, будто этот мир не реален.
- И до сих пор утверждаю, - запальчиво перебила Джара.
- Отлично, - он победно улыбнулся. – Но тогда мы здесь мысленно, во сне, не так ли?
- Разумеется.
- Отлично, - снова повторил он, словно подчеркивая это слово. А потом, после эффектной паузы, добавил:
- Тогда о каком сексе здесь вообще можно говорить? Секс – это ведь физическая любовь, да, малыш?