— Peste! — крикнул вельможа. — Почему это тын решил, Дюбуа, что я намерен расстраивать здоровье, съев все эти семьдесят три рыбы? Разве ты думаешь, что у моей дворни, домочадцев и остальных членов лома только и дела, что уничтожать твою рыбу? Вперед приноси в уплату подати не более пяти рыб сразу. Где дворецкий? Терье! Отнеси рыбу в склад, да смотри, чтобы вонь не дошла до голубой комнаты или апартаментов барыни.
Человек в очень потертой черной ливрее, полинялой и заплатанной, подошел с большим жестяным подносом и унес кучу поднесенной рыбы. Затем вассалы выходили один за другим, приносили старозаветную присягу и каждый из них оставлял известную часть своего промысла на содержание сюзерена: кто — сноп пшеницы, кто — меру картофеля; некоторые принесли оленьи и бобровые шкуры. Дворецкий уносил подношения, пока вся дань не была уплачена и странная церемония не закончилась. Когда помещик поднялся со своего места, его сын, уже вернувшийся, взял за руку де Катина и провел его сквозь толпу.
— Отец, — проговорил он, — это мсье де Катина. Быть может, вы помните, встречали его в Квебеке несколько лет тому назад.
Вельможа поклонился с чрезвычайно снисходительным видом и пожал гвардейцу руку.
— Очень рад видеть в своих владениях как вас, так и ваших слуг.
— Это мои друзья, мсье, Амос Грин и капитан Эфраим Сэведж. Моя жена тоже со мной, но ваш сын был столь любезен, что уже отвел ее к вашей супруге.
— Я польщен… очень польщен, — промолвил старик с вычурным поклоном. — Я очень хорошо помню вас, сударь, так как людей вроде вас нечасто встретишь в здешней стране. Помню и вашего отца, мы вместе сражались с ним при Рокруа, хотя он служил тогда в пехоте, а я в красных драгунах у Гриссо. У вас в гербе молоток на перекладине по лазоревому полю… а, вспомнил. Вторая дочка вашего прадедушки вышла замуж за племянника одного из Де ла Ну де Андали, принадлежавших к младшей ветви нашего рода. Добро пожаловать, родственник.
Он вдруг обнял обеими руками де Катина и трижды похлопал по спине.
Молодой человек был в восторге от столь радушного приема.
— Я недолго буду злоупотреблять вашим гостеприимством, мсье, — произнес он. — Мы направляемся к озеру Шамплен и надеемся дня через два быть в состоянии продолжать путь.
— В ваше распоряжение будет отведен ряд апартаментов на все время пребывания здесь. Черт возьми! Мне не каждый день приходится принимать человека благородной крови. Ах, сударь! В том-то и заключается тягость моего изгнания, что не с кем поговорить здесь как с равным. Разве с чиновниками, губернатором, интендантом, пожалуй, одним, двумя священнослужителями, с тремя, четырьмя офицерами — но из дворянства.? Едва ли найдется здесь хоть один дворянин. Титулы у нас покупают, как пушнину, и лучше, пожалуй, в этой стране иметь челнок, полный бобровых шкур, чем родословную от Роланда. Но я забываю обязанности хозяина. Вы и ваши друзья, наверно, устали и проголодались с дороги. Пройдемте в салон и посмотрим, не найдут ли мои дворецкие чем угостить вас. Вы, если не ошибаюсь, играете в пикет? Ах, я немного разучился, но буду очень раз переброситься картой с вами.