XXXIII
УБИЙСТВО РЫЖЕГО ОЛЕНЯ [10]
Два дня провели наши путники в усадьбе "Св. Мария" и охотно погостили бы и дольше, так как помещение было удобно, прием радушен, но красные оттенки осени переходили уже в коричневые, а они отлично знали, как внезапно налетают снег и мороз в этих северных странах и как потом невозможно будет добраться до места назначения, коли наступит зима. Старый вельможа разослал разведчиков и по воде и по суше, но на восточном берегу не было обнаружено и следов ирокезов. Очевидно, дю Лю ошибся. Но с другой стороны реки к небу по-прежнему поднимались столбы серого дыма, указывая на близко находившегося врага. Целый день эти сигналы опасности были видны из окон усадьбы и из-за частокола ограды, напоминая обитателям, что их подстерегает ужасный рок.
Беглецы отдохнули, освежились и единодушно хотели продолжать путь.
— Если выпадет снег, будет в тысячу раз опаснее, — говорил Амос, — тогда всякий ребенок разыщет наш след.
— Да и чего нам бояться? — доказывал старый Эфраим. — Правда, это пустыня Аравийская, хотя и ведет в землю Ханаанскую. Правь прямо, парень, и не выпускай руля!
— И я не боюсь, Амори, я совсем отдохнула, — подбадривала Адель. — Нам будет гораздо безопаснее в английских провинциях. А теперь, как знать, может быть, этот ужасный монах явится с приказом тащить нас в Квебек или Париж.
Действительно, весьма вероятно, что мстительный францисканец, не найдя беглецов ни в Монреале, ни в "Трех Реках", будет искать их на берегах Ришелье. Когда де Катина вспомнил картину, как изувер тогда плыл мимо в большой лодке, с наклоненным вперед нетерпеливым жестким лицом, с туловищем в темной рясе, раскачивавшимся в такт ударов весел, он почувствовал, что опасность, о которой упоминала Жена, не только возможна, но и вполне реальна. Владелец "Св. Марии" относится к беглецам дружелюбно, но он не посмеет отказаться выполнить требования губернатора. Могучая рука, протянувшись через море из Версаля, тяготела над ними даже здесьг в глубине девственного леса, пытаясь схватить свою жертву и увлечь ее назад, на унижение и горе. Все опасности лесов ничто в сравнении с этим кошмаром.
Помещик и его сын, не зная причин, заставлявших де Катина торопиться, усердно уговаривали его остаться подольше, находя поддержку и в неразговорчивом дю Лю; скупые сдова, произнесенные последним, имели более веса, чем длиннейшие тирады, так как дю Лю говорил только о том, что знал в совершенстве.