Тот уселся, брякнул на стол кружку с пивом и прямо посмотрел на итальянца.
– Меня Яков зовут, – представился он. – Прошу прощения за любопытство… Это с вами не Есенин давеча сидел?
– А вы почему интересуетесь? – спросил итальянец, прищуривая серые глаза.
– Поэзию люблю, – просто ответил Яков. – Восторгаюсь и все такое. Имею привычку подавать поэтам книжки на подпись. Но тут с собой не нашлось.
– Сочувствую, – усмехнулся итальянец.
– Стало быть, все-таки Есенин? – Яков тоже усмехнулся.
– Стало быть, так, – спокойно констатировал итальянец и отхлебнул пива.
– А вы, я извиняюсь, тоже поэт будете или как? – продолжил расспрашивать Яков.
– Возможно, – ответил итальянец уклончиво. – Только я не так известен, как господин Есенин. И стихов своих не издаю.
– Понимаю, – солидно кивнул Яков. – Не хотите тешить слух современным профанам. Рассчитываете на понимание и оценку потомства. Уважаю ваши взгляды.
Итальянец оторвался от пива и удивленно посмотрел на верзилу.
– Мне нравится, как вы это сформулировали, – весело сказал он. – Пожалуй, мне стоит угостить вас пивом.
– Напротив, – возразил Яков. – Это мне следует вас угостить. Вы какое пиво предпочитаете – темное или светлое?
– Я предпочитаю пиво с водкой, – ответил итальянец.
– Как это? – удивился Яков.
Итальянец улыбнулся, видя его удивление.
– Просто, – ответил он. – Берете кружку с пивом и добавляете туда немного водки. Получается замечательный коктейль. Этому меня один немец научил.
– Что немцу хорошо, то русскому смерть, – сказал Яков. – Но раз вы желаете… Официант! – крикнул он, оборачиваясь.
Официант в грязном фартуке тотчас нарисовался перед столиком.
– Чего изволите?
– У вас тут водку подают? – спросил у него Яков.
Официант снисходительно улыбнулся:
– А как же-с. И водку, и пиво. А есть такие, что портвейн заказывают, так мы и его подаем.
– Две кружки пива и водку в самой малой таре.
Официант поклонился, испарился, а через минуту возник снова. Он выставил на стол кружки с пивом и крохотный графинчик с водкой, больше похожий на аптечную склянку.
Официант удалился, и итальянец тотчас выплеснул водку в пиво.
– За русскую поэзию! – провозгласил Яков, поднимая кружку.
– За русскую поэзию, – согласился итальянец.
Мужчины выпили, крякнули, отерли рукавами губы. Яков достал сигареты, предложил итальянцу. Тот взял сигарету и сунул ее под усы. Прикурив от спички, собутыльники откинулись на спинки стульев и принялись меланхолично пускать дым в потолок.
Первым молчание прервал Яков.
– Я прошу прощения, – вежливо начал он. – Когда вы беседовали с Есениным, в вашем разговоре промелькнула фамилия Гумилев. Я не ослышался?