Меня просто изматывало чувство, что я делаю что-то неправильно.
«Но разве я могу с ним общаться, если мы страдаем из-за его семьи?! – недоуменно думала я. – Не могу… Но и без него тоже не могу! Что же мне делать?»
Весь выпускной прошел мимо меня.
Когда директор вручал мне аттестат, я думала не об аттестате, а о Зарецком.
На дискотеке певцы пели песни, но думала я не о песнях, а о нем.
Кто-то пригласил меня на танец, но я посмотрела на этого парня и печально подумала – как жаль, что это не Саша, – и отказалась.
В этот вечер из сердца как будто выплеснулись все чувства, которые целый месяц я старалась в себе подавить.
Весь месяц с момента нашей ссоры я жила словно закрытой от самой себя. Мое сердце напоминало старинную русскую печь, в которой горело пламя чувств к Зарецкому, но после того как мы поругались, я насильно закрыла печь заслонкой. Все это время не думала о нем; перекрывая кислород для пламени своих чувств, я надеялась, что без мыслей чувства угаснут, как без воздуха угасает пламя, но сейчас стало ясно, что ничего во мне не угасло. Закрытая заслонкой печь кашляла дымом и задыхалась, но в дыму все еще мерцал маленький отважный огонек, который отчаянно бился за то, чтобы его не погасили.
И мне пришлось признать – сколько бы я ни закрывала свое сердце «заслонкой», в нем все равно живут чувства к Зарецкому.
Я делаю все для того, чтобы как можно дальше отстраниться от этого человека, даже усердно называю его Зарецким, а не Сашей, но у меня ничего не получается…
Я находилась за праздничным столом, который ломился от вкусностей, но передо мной стояла пустая тарелка. У меня пропал аппетит.
«Хорошо. Я поняла, что мне плохо без Саши. Да, без «Саши», а не без «Зарецкого»! – смело заявила себе. – Я это поняла. Но… и что дальше? Что делать?.. Ситуация ж от этого не меняется… Он все равно из семьи Зарецких… И мы по-прежнему платим кредит… И нам по-прежнему неприятно даже слышать эту фамилию…»
Глубокой ночью, после окончания обязательной части выпускного вечера, все уехали по традиции на набережную встречать рассвет, но я не хотела ехать ни на какую набережную. Как я могу там веселиться, если мне не может быть весело без Саши?
Я попрощалась со всеми и ушла домой.
На следующее утро я проснулась уже не школьницей, но еще и не студенткой.
Шло время. Закончился июнь.
Я работала в мастерской, дома ухаживала за Зорькой, иногда торговала молоком и готовилась к вступительным экзаменам в институт.
Мы снова стали общаться с Викой. И просто как подруги, и помогали друг другу в работе – я рекламировала ее как парикмахера, а она меня как швею. И в скором времени у нас обеих образовались свои клиентские базы. Но, конечно, информация о платьях и прическах распространялась не только из уст в уста, но еще и в Интернете, и поэтому люди шли к нам без остановки.