Богиня подняла на меня взгляд, и я слегка вздрогнул – её глаза были матово-чёрными. Ни зрачков, ни белков, ни радужки, только галактическая тьма, безысходная и беззвёздная. Это было жутко до дрожи…
– Ты спросил о том, здраво ли моё тело? О да, уже много лет я не чувствовала себя столь сильной. Но дух мой в смятении, мне кажется, раньше я была другой. Ты помнишь меня иную?
– Да, – помедлив, признался я. – Мы не были лично знакомы, но когда началось всё это… в смысле последняя битва, я видел вас. Я тоже там был.
– Неужели в сумерках богов сражались смертные? Мне трудно это вспомнить и ещё труднее в это поверить…
Фрейя встала, с хрустом сжала кулаки и неожиданно резко обернулась ко мне:
– Разве люди не предали нас? Разве отец богов не любил их, не даровал им искусства, не научил их обрабатывать землю, не вселил в их души храбрость и не сделал поклоняющихся ему владыками мира?!
Я замер, как кролик перед удавом. Сравнение не вселяло оптимизма, более того, я вдруг почувствовал, как за шиворот липкой струйкой просачивается страх…
– Вы забыли Тора, метателя молота, ведущего драккары по волнам и хохочущего в битвах! Вы забыли честного Тюра, отдавшего правую руку, чтобы связать Фенрира и отодвинуть конец мира! Вы забыли стража Млечного Пути, благородного Хеймдалля, как забыли всех нас, и это ещё можно было простить… Но в первый же день после той битвы, когда кровь павших ещё не впиталась в землю Севера, люди уже начали плодиться-а-а! Вы предали нас, уйдя за Единым Богом, вы… О как же я ненавижу вас, смертные…
Она росла с каждым шагом. И там, где раньше под её стопой распускались цветы, теперь лишь чёрная земля вспыхивала алым пламенем. Передо мной восходила вторая ипостась великой богини, а связываться с Вальфрейей не рисковал никто. Говорят, её мог успокоить объятиями брат-близнец, но, возможно, это легенды с душком…
– Ты искал богатств и славы, но найдёшь только смерть! – Она воздела руки над головой, и в них вдруг возник пылающий двухлезвийный топор.
– Минуточку, – опомнился я, задним умом понимая, что за меч хвататься тоже не стоит. – По поводу смерти. Я и так ей принадлежу!
– Ещё бы, ты же смертный, – фыркнула она, замахиваясь.
– Нет, нет! Я муж богини Хель, мы не в разводе, а значит, я принадлежу Смерти отнюдь не фигурально.
– Ты лжёшь!
– Ни в одном глазу, – едва не перекрестился я. – Пусть поглотят меня бездны пламени, пусть закроются за мной врата Ледяного ада, пусть тело моё будут вечно терзать клыки Гарма, если я солгал хоть словом!
Богиня грязно выругалась на древнескандинавском и рубанула сплеча. Я зажмурился. Раздался лязг столкнувшихся клинков…