– У меня и в самом деле не было других денег, – пробормотал он.
– Что же вы все время врете! – разозлился следователь. – У вас была кредитка, вам предложили оплатить чек безналичкой. Но вы категорически отказались. Ваше поведение в тот вечер было откровенно вызывающим, начиная с девяти часов. Вы, Хорьков, явно перестарались. Что касается якобы украденных драгоценностей… – следователь со вздохом полез в сейф.
На стол перед Юлием Хорьковым лег узелок. Обычный носовой платок, завязанный узлом. Следователь аккуратно и нарочито медленно стал его развязывать. Хорьков сглотнул: в горле пересохло. Взгляд уперся в узелок в ожидании очередного подвоха.
– Узнаете? – Хорьков жадно взглянул. Потом икнул от неожиданности. Перед ним были драгоценности жены. Ее любимый бриллиантовый кулон, который Розалия носила, почти не снимая, на шее, огромное кольцо и тяжелые золотые серьги. Он узнал бы их из тысячи.
– Это… это… это…
– Есть еще в Москве честные люди, – сказал следователь. – Узелок нашла дворничиха в… Где она его нашла, Хорьков?
– Понятия не имею!
– Ну, еще бы! В урне, в проходном дворе, недалеко от вашего дома. Девушка плохо говорит по-русски, она в Москве недавно. Но испугалась очень и побежала к участковому. Тот ее недавно проверял насчет регистрации. Девушка подумала, что ее могут объявить воровкой, и поспешила отдать находку. Вы этого не ожидали, Хорьков?
Он с тоской посмотрел на золото. Да уж, не везет так не везет!
– Я в это время был на заправке, – ежась, сказал он.
– На заправке вы были в девять двадцать пять. Вы ведь сохранили чек. Странно, в тот вечер вы все до одного чеки сохранили, а чек из магазина сигар порвали и сунули в пепельницу как не представляющий никакой ценности. Ваше поведение нелогично, а потому настораживает. Но главная улика против вас вот…
Следователь положил завернутый в салфетку пузырек из-под снотворного на стол. Аккуратно, взяв двумя пальцами за уголки, разложил салфетку так, чтобы улика была видна полностью, со всех сторон, и спросил:
– Откуда это в вашей машине, Хорьков?
Он опять икнул, теперь уже от страха. И в самом деле, откуда? И пробормотал:
– Понятия не имею.
– На флаконе ваши отпечатки пальцев. Ваши и вашей жены. Больше никто его в руки не брал. Кстати, и в квартире тоже чужих отпечатков нет. Грабители работали в перчатках? Как-то не вписывается это в версию о гастарбайтерах. Вы плохо подготовились, Хорьков. В ваших показаниях полно нестыковок. Так, может быть, настал момент писать явку с повинной?…
Юлий Хорьков просто окаменел от ужаса. Жену отравили, а не задушили! А он, как дурак, поверил Схованской! Да та его просто-напросто развела! Когда Ульяна пришла к ним домой, Розалия уже была мертва! Этого нельзя было не заметить! Схованская положила подушку на голову уже мертвой женщины, а ему сказала, что убила ее! О! Ульяна прекрасно знала, что через каких-нибудь два дня у следствия будут результаты вскрытия, почему она так и торопилась! А отпечатки? Как же он, дурак, об этом не подумал?! Вот попал так попал! Розалию отравили снотворным, пустой пузырек из-под которого находят в машине ее мужа…