Катерина Андреевна, увидавъ, что Павелъ Борисовичъ задумался, встала со своего мѣста и сѣла на ручку его кресла.
— О чемъ ты задумался? — спросила она, обвивая шею Павла Борисовича рукою и заглядывая ему въ лицо.
Онъ очнулся.
— Такъ, милая, ни о чемъ. Ты очень меня любишь?
— Развѣ объ этомъ надо спрашивать? — съ ласковымъ укоромъ проговорила Катерина Андреевна. — Зачѣмъ ты говоришь это?
— Да такъ. Я вѣдь не первой молодости, мнѣ до пятидесяти годковъ недалеко, а ты только что распустилась, какъ пышная роза…
— А мой Лука Осиповичъ развѣ молоденькій былъ? И не молодъ, и не уменъ, и бѣденъ.
— Такъ вѣдь ты и не любила его.
— Развѣ его можно равнять съ тобою? Да и почему это ты завелъ этотъ разговоръ?
— Такъ... Я вотъ сидѣлъ тутъ и думалъ...
— О чемъ?
— О тебѣ все. Ты меня прости, если я скажу тебѣ что нибудь непріятное, но мнѣ хочется поговорить съ тобою по душѣ наканунѣ, такъ сказать, нашей свадьбы, когда мы свяжемъ уже себя крѣпкими узами.
— Ну, ну, поговори, поговори, это очень любопытно.
Катерина Андреевна, видимо, оживилась очень; глаза у нея такъ и засверкали.
— Мнѣ думается, Катринъ, что... что ты немного черства, что ты принадлежишь къ такимъ натурамъ, которыя крѣпко и сильно любить не могутъ.
— Почему же это тебѣ кажется? — перебила Катерина Андреевна, и голосъ у нея дрогнулъ.
— Да такъ вотъ раздумался. Ты прости меня, если я обижаю тебя. Я говорю это потому, что очень люблю тебя, а любя, боюсь: вдругъ ты разлюбишь меня или я узнаю, что ты и не любила меня?.. О, я не знаю, что тогда будетъ со мною!.. Прости меня, Катя, повторяю я въ сотый разъ, но я буду съ тобой откровененъ. Я вотъ думалъ тутъ о тебѣ, и мнѣ пришло въ голову, что у женщины съ нѣжнымъ сердцемъ не можетъ быть такой жестокости, которую ты проявила, напримѣръ, къ этой несчастной Наташѣ...
У Катерины Андреевны сверкнули глаза.
— Ты находишь? — перебила она Скосырева съ раздраженіемъ. — Я, по твоему, должна была мирволить этой дѣвкѣ, которая чуть ли не покушалась на мою жизнь?
— Милая, да вѣдь это было уже послѣ того, какъ ты извела ее.
— А вамъ ее жаль? — снова перебила Катерина Андреевна. — Еще бы, вы были такъ близки къ ней!.. Вы жестоки, несправедливы, говоря мнѣ объ этомъ! Я не могла терпѣть рядомъ съ собою эту... эту любовницу вашу!
— Ее легко было удалить безъ всего того, что ты продѣлала съ нею. Потомъ вотъ эта Надежда, — зачѣмъ ты отняла ее у жениха?
Катерина Андреевна вскочила.
— А ты не понимаешь? — крикнула она… — Ты не можешь оцѣнить той заслуги, которую сдѣлалъ намъ Черемисовъ? Вѣдь ему ты обязанъ, что я здѣсь, вѣдь благодаря ему я вдова, такъ чѣмъ же бы ты наградилъ его? далъ бы денегъ, что ли?