Павелъ Борисовичъ крѣпко обнялъ ее.
— Никогда! — съ силою проговорилъ онъ. — Пока ты здѣсь, тебя не вырвутъ у меня, а въ самомъ скоромъ времени я отвезу тебя въ свою костромскую вотчину, и тамъ ужь никто не найдетъ тебя, а въ то время я буду хлопотать о разводѣ. Милая, у меня есть деньги, а съ деньгами многое можно сдѣлать!
Въ это время на аллеѣ, идущей отъ большой дороги, показалась повозка, запряженная парою ямскихъ лошадей. Не важныя, но выносливыя и привычныя лошади бѣжали ходко, везя легкую повозку, и ямщикъ лихо помахивалъ кнутомъ, привставая на облучкѣ.
— Это сюда кто нибудь ѣдетъ? — спросила Катерина Андреевна.
— Да. Но кто бы это могъ быть? Вѣроятно, гости къ управляющему или къ священнику.
— А вдругъ это за мной? — спросила Катерина Андреевна и тревожно смотрѣла на приближающуюся повозку.
— Вотъ вздоръ! — засмѣялся Павелъ Борисовичъ. — Твой мужъ увѣренъ, что тебя увезъ Черемисовъ, и долго еще не узнаетъ правды. Я сейчасъ прикажу узнать, кто это.
Онъ подошелъ къ двери и дернулъ за вышитую шелками сонетку.
Звонъ большаго серебрянаго колокольчика раздался по всему дому.
На звонокъ вошла Матрена и остановилась въ дверяхъ.
— Тамъ кто-то пріѣхалъ, узнать и доложить мнѣ, — приказалъ Павелъ Борисовичъ.
— Слушаю-съ.
Матрена вышла и вернулась минутъ черезъ пять. Хитрое и умное лицо ея выражало смущеніе, глазки бѣгали, какъ пойманные въ мышеловку мышенки.
— Ну? — обратился къ ней Павелъ Борисовичъ.
— Наташа это пріѣхала... изъ Москвы...
— Кто-о?
— Наташа-съ, то есть дѣвушка наша Наталья Корицына.
— Это еще что значитъ?
— Не могу знать-съ.
— Ты не спросила ее?
Матрена потупилась.
— Спрашивала-съ, но только она мнѣ ничего не сказываетъ. Будь я въ Москвѣ, такъ, конечно, этого не случилось бы, не отпустила бы... ну, а безъ меня не доглядѣли.
Павелъ Борисовичъ наморщилъ брови и потеръ переносицу.
— Я сію минуту, моя дорогая, — обратился онъ по-французски къ Катеринѣ Андреевнѣ. — Мы обѣдаемъ, конечно, вмѣстѣ?
— Хорошо. А что это за таинственная гостья, которая васъ такъ смутила?
— Моя крѣпостная дѣвка.
— И фаворитка?
Павелъ Борисовичъ пожалъ плечами.
— Если хочешь, да, но фаворитка безъ привилегій.
— Однако, вотъ, она осмѣлилась самовольно послѣдовать за вами.
— И поплатится за это. Она у меня плясунья въ моемъ хорѣ. Она пляшетъ все, а теперь вотъ она запоетъ у меня. Черезъ полчаса я жду тебя къ столу, мой ангелъ.
Павелъ Борисовичъ поклонился Катеринѣ Андреевнѣ, приказалъ Матренѣ подать огня и позвать къ барынѣ Глафиру, а самъ вышелъ.
— Тамъ Наталья изъ Москвы пріѣхала такъ позвать ее ко мнѣ въ кабинетъ, — приказалъ онѣ на ходу лакею.