- Давай, набросай чего-нибудь на пол, чтобы закрыть это блядство! сказал Косогор, отвернувшись. - Сейчас Барни с Уайтхоллом должны заявиться.
Мы заморочили американцам мозги, и они не заметили повреждения. Барни сказал, чтоб мы поторапливались и не беспокоились о наших часах. Что он нам заплатит как следует. Доктор согласен прибавить денег, лишь бы мы скорее закончили установку. Доктору не терпелось начать делать деньги после того, как столько денег было вложено в новый восьмикомнатный офис. Барни выругал нас за то, что часть станины, только что заново окрашенной в Сентрал Айслип, оказалась ободранной при установке, и обязал нас подкрасить станину. Завтра, сказал Барни, он сам явится помогать нам рано утром.
- Энтузиаст хуев, комсомолец, - фыркнул Косогор. - Только нам Барни тут не хватает!
- Что станем делать с макетом, Леонид?
- Хуй его знает... - Косогор задумался. - Скажем, что такой он и был.
- Вы смеетесь, Леонид. Что, доктор слепой, что ли?
- На хуя он поторопился набить этот rug!
- Может быть, купить такой же макет в магазине и заменить?
- Охуел? Двадцать квадратных ярдов. Такого качества rug затянет на двадцать пять долларов за ярд. Не меньше.
В конце концов мы обнаружили в углу заново окрашенной кладовой среди обрезков материалов, оставленных макетчиками, несколько небольших кусков макета и, повозившись пару часов, врезали их на место испорченных. При желании возможно было заметить врезанные куски, но таким образом мы уже могли свалить все на макетчиков. Стемнело, и мы включили свет... Повеселевший Косогор, вооружившись баллоном зеленой краски, занялся распылением ее на ободранные нами части станины.
- Жадный жулик Барни мог бы предложить нам оплатить сверхурочные часы по сверхурочным расценкам. Мы работаем сегодня уже десять часов, - изрек Косогор и бросил баллон. - Фуй, какая мерзость! Пошли отсюда на хуй. Ебаный распылитель опасен для здоровья. Такую окраску следует производить в маске...
Войдя на следующее утро в офис, мы застали там доктора Уайтхолла, розового, злого и почти в слезах, и Барни в состоянии исступления.
- Леонид! Леонид! - закричал Барни голосом, каким, может быть, взывали к Леониду Спартанскому у Фермопил античные греки. - Что вы наделали?
Он схватил Косогора за рукав куртки и, быстро протащив его по прихожей, втащил в рентген-кабинет. Я последовал за ними.
Нет, не злосчастный макет был повинен в плохом настроении Барни и Уайтхолла. Розовая стена, к ней была закреплена уходящая к потолку рельса (к рельсе доктор будет прислонять больного, чтобы сделать снимок грудной клетки, и по ней же будет ходить вверх-вниз тележка - важная часть рентген-аппарата), была вся усеяна зелеными пятнами различной величины. Я нашел графитти, оставленные Косогором, симпатичными, но Уайтхолл и Барни, очевидно, думали иначе.