— В последнюю? Постой. Так это комната…
— Ага, Василича комнатка оказалась. А он там вздремнуть решил перед обедом. Тут наши швабры его и окружили, как единственный недружественный элемент. А дальше Василич проснулся…
— О-о-о, — выдохнула я. — Представляю эту пламенную встречу.
— Не, по началу все тихо было, а потом началось. Знаешь, Элька, я мужика даже зауважал. Такого отборного мата никогда не слышал. Василич прямо полиглот.
— А вы-то где все это время были?
— За дверью, — признался Эрик.
— Подслушивали?
— И подглядывали, в замочную скважину. Вот за этим делом твой бывший меня и застукал, и конечно, все не так истолковал. Решил, что мы специально все это сделали, напали на регистратора. Нас к заместителю Горгоны, ой, прости, забыл, что она твоя бабка.
— Да ладно, забей, лучше скажи, а со швабрами-то что?
— Нет больше швабр, — с глубоким сожалением вздохнул Эрик, чуть даже слезу не пустил. — Этот изверг их уничтожил. Всех, представляешь.
— Эр, они же не живые были. Заклинание все равно рано или поздно бы закончилось.
— Все равно жалко.
Да, я могу представить. Если бы моего Малыша кто-нибудь сломал, да так, чтобы не починить было, я бы сама кого-нибудь после этого сломала.
— И все же я не понимаю, чем я могу помочь? Ну, накажут вас за порчу школьного имущества, это же не смертельно.
— Кстати об этом, ты это… крепись.
— Чего? — насторожилась я. И даже как-то веселье свое подрастеряла.
— Ничего, зря я это… пойду я что ли…
— А ну, стоять! — рявкнула я, да так, что несколько близ сидящих, обернулись, но сейчас меня это навязчивое внимание не очень волновало. Больше волновало другое. — Сколько?
— Эль, ты только это… не волнуйся… все хорошо…
— Сколько?
— Двести.
— Двести? Двести баллов, — вот теперь я злая. Сейчас придушу этого темного. Руки так и зачесались, а татушка-то как нагрелась, ну все, кажется, сейчас будет всемирное землетрясение или разрушение. Спасайся, кто может!
— Да ладно, да что такое-то? Двести баллов — это ведь не так много.
— Не так много? Не. Так. Много?! Все, Эр, я сейчас из тебя такую швабру сделаю, закачаешься. Могу даже живой оставить, хочешь?
— Не надо, — побледнел парень.
— Надо, Федя, надо!
— Я Эрик.
— Сейчас Федей станешь. Швабра Федя звучит?
— Не очень, — покачал головой парень и начал пятиться назад, поближе к людям, я тоже начала… наступать.
— Зазвучит. Из тебя выйдет отличный подарок Василичу, взамен утерянных швабр, шваброид ты мой недоделанный.
— Мама, — побледнел Эрик еще больше, а глаза… его глаза натурально стали как блюдца, такие же большие и испуганные. Я даже слегка растерялась, с чего бы это? А когда повернулась вправо, где висело большое зеркало во всю стену, поняла, что так напугало Эрика, да еще и пол зала в придачу. У меня за спиной не хилый такой воздушный вихрь вырос, пока еще управляемый. И я даже не представляю, как оно так получилось. — Что за…?