— Зови меня: Петр Леонидович, — попросил он.
Я не оговорился, точно уж попросил.
Ладно, мне что, язык не отсохнет, назовут и Питера Петром.
— Федя, как получилось, что ты в армии? Впрочем, если секрет, не настаиваю на ответе.
— Секрет? — я заголил спину. — Мне этот секрет по гроб не износить.
Он безгубый рот поджал, на рубцы поцокал языком:
— Н-да… Впечатляет!
Человеческое обращение мы понимаем. Выложил я все как есть. Помянул и про Карюху.
— Ценю искренность, — похвалил Петр Леонидович. — Ты взялся за оружие, чтобы кровью врагов смыть позор. Что же до кобылы, то хорошая лошадь в хозяйстве — и мужик счастлив. Значит, ты пошел воевать за честь, за счастье. Мой вывод верен?
Ловко подбил итоги. Только зачем он мне цену набивает? Федька, не хлопай ушами. Я сглотнул набежавшую в рот слюну.
— Ровно в воду смотрите. Ой и голова у вас — не шапку носить!
Ведь клюнул. На лесть, знать, повадлив. Осклабившись, он потрепал меня по плечу:
— Ты да я — оба добровольцы, дружище. Кто я был до событий на Севере? Торговый представитель, приказчик. Но надел мундир — и солдат. Мы оба солдаты, дружище!
Веки припухлые. Глаза желтые, круглые.
— Смыть кровью позор. Иметь хорошую лошадь… Ближние все перспективы. Ну, а потом? Как ты представляешь собственное будущее?
Прилип как банный лист. Вынь ему да положь: за что, и почто, и дальше что.
— Наступит мировая революция, вообще свобода… — я поерзал. После побоев ломает меня, башка гудит, и на тебе, агитируй за Советскую власть. — Машины будут землю пахать. По деревням электричество. Аэропланы — садись и лети, — постепенно я расходился, понесло меня, как Овдокшу-Квашню на сходке. — Сахару, ситнику, колбас будет навалом. Про ситец там, про обутку толковать нечего. У каждого мужика по трое сапог, у баб сарафаны — шелк и кружева.
Припухлые веки приподнялись. Желтые глаза скользнули по мне, в усмешке ощерились зубы.
— О чем ты изливаешься, дружище, это уже есть. Это — Америка. Там много машин и женщины носят шелковые сарафаны.
Он пожевал губами.
— Мы богаты. Не заримся на чужое. Трагическое недоразумение, что русские видят в нас захватчиков. Мы… как это сказать? Мы очутились в дурной компании. Французы покушаются на Кольский полуостров. Англичане хотят получить Север в качестве колонии… Глупо! Очень глупо! Борьба только началась. Борьба беспощадная. Но за болота? За пустыни в снегу? Конечно, мы деловые люди, чего-то стоит, конечно, сам по себе Север с его богатствами недр, ценной древесиной, пушным зверем, рыбными промыслами. Тем не менее борьба идет… За тебя! — Он ткнул мне в грудь пальцем. — За таких, как ты!