– Не боишься испачкаться в песке?
– Ни капли.
Келли села, и он протянул ей бутылку с водой. Пока она пила, он тоже сделал несколько глотков из своей бутылки, утоляя жажду. Потом прилег на песок рядом с ней, оперся на локоть и засмотрелся на море. Его темные вьющиеся волосы блестели на солнце. Глядя на него, Келли почувствовала, как что-то сдавило грудь, мешая дышать.
– Леандрос? – прошептала она.
Он повернулся к ней, щурясь от косых лучей садящегося солнца, и Келли не могла понять выражения его лица.
– О чем ты думаешь?
– О словах Олимпии насчет моего чувства вины перед дядей и тетей. Они меня задели за живое. Я была самой счастливой девочкой на свете, потому что меня воспитывали именно они! А когда я вышла за тебя, то внутри возникло такое ощущение, словно я их бросила. От этого я чувствовала себя виноватой. Но кто мог знать, что это плохо скажется на нас?
Он сдвинул темные брови:
– Что ты имеешь в виду?
– Во время нашего медового месяца я изменилась… Это произошло оттого, что я просто не могла беззаботно наслаждаться. Я все время думала, как они вернулись в Филадельфию одни, без меня… Правда, мне казалось, ты не замечаешь во мне перемен. Но, как ты сказал Олимпии, сразу после свадьбы тебе показалось – что-то не так… Меня это просто сразило. Получается, мы все понимаем с большим запозданием.
Она замолчала, чувствуя, как напряженно слушает Леандрос.
– Да, Келли? – подтолкнул он ее продолжить свои размышления.
– Я хотела еще объяснить, почему мне не понравился ни один из тех домов, которые мы с тобой посмотрели. Я знаю, ты выбрал бы тот, с черепичной крышей и внутренним двориком. Он и вправду очень милый, но только…
– Только что? – спросил он отрывисто. – Келли, говори все до конца!
– Помнишь, когда ты рассказал мне про пентхаус?
Он в упор смотрел на нее потемневшими взволнованными глазами:
– Как я могу забыть…
– Ты сказал, – запинаясь, произнесла она, – что с удовольствием всегда жил бы на Андросе и ездил оттуда на работу. Вот только Петра хотела непременно жить в Афинах.
– Ну да, все так, – пробормотал он.
– Ты и сейчас этого хочешь?
– Келли, я понял – нельзя иметь все, чего хочешь.
– Но ты по-прежнему предпочитал бы жить на Андросе, если бы все складывалось по твоему желанию?
Он внезапно поднялся и мрачно взглянул на нее:
– К чему ты клонишь? Боишься сказать прямо, что возвращаешься в Филадельфию и я могу делать все, что мне нравится?
– Нет! – воскликнула Келли и тоже вскочила на ноги, отряхивая песок с юбки. – Об этом пока еще рано говорить. Ты специально неправильно истолковываешь мои слова?