– В спальнях нет камер наблюдения, но в них есть инфракрасные датчики. Все общие комнаты и залы для приемов находятся под непрестанным наблюдением. Есть лишь два места во всем дворце, где можно отдохнуть от наблюдения, – это балкон, предназначенный для церемоний официального обращения к нашему народу, и еще один балкон в спальне Феликса.
– Неужели это не ставит жизнь короля под угрозу? – спросила Шанель.
Элизабет лишь покачала головой:
– Каждая стена, проход, ведущий к его спальне, хорошо просматриваются и снабжены техникой для видеонаблюдения.
Это также значило, что как только она покинет это укромное место, Дамиан неизбежно найдет ее, потому что все передвижения Шанель фиксируются видеокамерами. При желании она могла бы покинуть дворец навсегда. Шанель была изобретательной женщиной, но в этом не было необходимости – во дворе находилось предостаточно автомобилей, к концу вечера отъезжавших, словно рейсовые автобусы. Но она никогда не была трусихой, никогда не пыталась спрятаться от правды, даже если эта правда может принести боль. Тем более что сама правда была не до конца ей известна. Даже после прочтения завещания, даже после того, что сказал ей Дамиан этим утром в карете. Не было достаточно и того, какое обещание Элизабет взяла с Дамиана. Все не важно, пока Шанель не узнает ответ на самый важный вопрос. И этот ответ ей необходимо получить от Дамиана.
– Шанель.
Она обернулась на звук собственного имени. Фигуру Дамиана освещал лишь тусклый луч света из главного зала. Потянувшись, он щелкнул выключателем. Все вокруг залило золотым светом.
– Выключи, не нужно. – Шанель отошла в глубь балкона для того, чтобы Дамиан не смог увидеть, как растекся от слез ее некогда безупречный макияж.
– Нет, в наших отношениях должна быть ясность.
Она подалась к нему, чтобы лучше видеть его лицо:
– Сомневаюсь, что в твоих действиях когда-либо была ясность.
Он покорно кивнул, на его лице было написано такое страдание, какое она испытывала сама. Шанель больше не была уверена ни в чем, тем более после такого предательства. Весь его вид дышал тревогой и напряжением, но это можно было и сыграть.
– Так, значит, тот день в лаборатории и все другое было подстроено?
– Мне было необходимо встретиться с тобой. Ты нечасто бываешь на людях.
– Таким образом, я полагаю, именно «Уилкс и Таннер» пожертвовали пять миллионов долларов для исследований. Дорогостоящий приветственный подарок. – Шанель прекрасно понимала: эта сумма ничто по сравнению в тем, что она получила бы, если бы потребовала свою долю, оставленную ей согласно завещанию.