— Это была премия Оскара, — не желая объясняться, что необходимости притворяться не было. — Знаешь, давай вообще закроем эту тему, потому что следующего раза у нас с ним не будет.
— Почему это?
— Аннализа.
— Ох, да. Ладно, но говорят, что надо…
— Но я не собираюсь бороться, давай сменим тему. У меня есть новость поинтереснее.
— Поинтереснее, чем заниматься любовью с Люком Фитцпатриком? Даже не представляю.
— Вот именно, — засияла Кори. — Я сама до сих пор не верю, но я буду режиссером.
— Что?
Кори кивнула:
— Помнишь, женские проблемы, я тебе говорила. Они приняли эту тему. Люк более-менее определился и намерен сделать меня режиссером этой передачи.
— Ну ты даешь, — Пола покачала головой.
— Да, я тоже так думала, но они прочитали мои наметки и прочат мне большое будущее.
— И когда ты приступишь?
— Думаю, в понедельник мне сообщат. Здорово, да? От девочки на побегушках до режиссера — одним махом.
— Да, полный улет. Должно быть, твои заметки чего-то стоят, если тебя так вознесли.
Кори прищурилась и скептически посмотрела на Полу. Может, Пола думает то же самое, что и она? К ней снова вернулось неуловимое чувство неловкости — она проституировала.
В ответ Пола лишь вздохнула:
— В общем, да. Сейчас поздно что-либо менять, хорошо бы он об этом никому не сказал, во всяком случае, я думаю, ты слишком щепетильна. Возможно, он из тех, что любят обращаться с женщинами, как с проститутками. Но интересно, что он имел в виду — ты станешь больше, чем режиссером?
— Не знаю, — пожала плечами Кори. — Сейчас я не знаю — хочу ли этого.
Влажный ночной воздух задувал в открытые окна комнаты Аннализы, она дремала в объятиях Люка. Он расправил ее волосы, поднес к губам прядь, поцеловал и зашептал свое любимое ирландское стихотворение. Она слушала, чувствуя, что засыпает.
В этот вечер они не занимались любовью и не будут. Сегодня он просто хотел обнимать ее, ощущать рядом. Аннализа обожала такие моменты, иногда она думала, что вообще согласна обойтись без секса, потому что никогда еще не чувствовала подобной близости между ними. Она утонула в его нежности, казалось, нет в мире ничего дороже для него, чем она, а для нее — чем он. В такие минуты она забывала о побоях, прощала ему его дикую ярость. Вероятно, он все-таки любит ее.
Люк покрепче обнял Аннализу, потом оперся на локоть. Аннализа улыбнулась, пусть он прочтет в ее глазах только любовь. Он тоже нежно улыбнулся и поцеловал ее в губы.
— Ну почему ты здесь? — пробормотал он. — Не понимаю.
Она легонько провела пальчиком по его губам.
— Я здесь, потому что люблю тебя.