— Убийца использовал снайперскую винтовку круутов, — сказала мне Коваль.
— Не самое незаметное оружие, — заметил я. Впрочем, подходящее. Модифицированное оружие круутов обыкновенно использовалось во вспомогательных войсках людей. Такую винтовку можно было бы ожидать от тех, кто всё ещё сражался за дело чужаков.
Правый уголок её рта скривился, а затем распрямился так быстро, что я едва заметил.
— Подходящее для работы. Но не для скрытия потом. Я услышала выстрелы и увидела вспышку в дверях в нескольких шагах от меня, — она пожала плечами. — Он не боец. Взять его было легко.
— Ты решила его не убивать?
— Чему мы очень рады, — вставил Монден. — Возможно, он приведёт нас к другим уголкам сопротивления. И следует свершить правосудие так, чтобы видели это все.
Разумеется. Очередные необходимые зрелища…
— Я хотел бы увидеть арестованного.
— Разумеется, — Монден отпустил Коваль исполнять её обязанность и повёл меня к камерам.
— Что нам о нём известно?
— Достаточно, — Монден снял с пояса инфопланшет и начал читать. — Пауль Хольтен. Писец, Дивизио Агрикультура. Служил в пехоте Бастионов Абидоса.
— Снайпером?
— Нет. Простым пехотинцем.
Странно.
— Есть ли что-нибудь ещё примечательное?
— Нет. Особый интерес представляет лишь сообщение, что он выступал за «высшее благо».
— Серьёзно? — я поднял брови. Это было достойно осуждения и выдавало в нём предателя, принявшего философию тау. Это объясняло причины убийства губернатора. — Источник достаточно надёжен?
— Свидетелей было много. Похоже, что сообщение против него было прислано за месяц до вторжения тау, однако дело было не слишком важным.
— Понимаю, — учитывая бюрократию Империума и количество поступающих докладов об еретических воззрениях неудивительно, что такая информация была бы скрыта за более срочными делами, поскольку её важность можно было понять лишь теперь. Однако была одна странная деталь. — Он говорил о высшем благе до вторжения тау?
— Несомненно, это свидетельствует о заблаговременном проникновении, — кивнул Монден, тоже не особенно довольный.
— А были ли обнаружены другие свидетельства этого?
— Ещё нет, — Монден нахмурился ещё сильнее.
Мои подозрения укреплялись. Убийство было одновременно слишком лёгким и слишком грязным…
Монден привёл меня в камеру и оставил вести допрос. Я вошёл в крошечную скалобетонную комнатушку. Мебели не было. Пауль Хольтен сидел на грязном полу, прикованный за запястье к стене. Его правая рука была сломана. Раны промыли, похоже, чтобы он не умер от заражения до публичной казни. Роста он был среднего, очень худой. Волосы были тонкими, а цвет кожи свидетельствовал, что он редко выходил на солнце. Когда он посмотрел на меня, меня удивило выражение в запавших глазах. Я ждал страха, возможно решимости, возможно отчаяния или показушного раскаяния, но увидел надежду.