— Я не делал этого… Прошу, вы должны…
— Меня зовут Себастьян Яррик, — перебил его я. — Я — комиссар Милитарум Темпестус, и обращаться ко мне ты должен стоя.
Он тяжело сглотнул, поднялся на ноги и даже попытался отсалютовать сломанной рукой. И всё это, что примечательно, сделал с рвением человека, стыдящегося, что он ненадолго забыл своё место.
— Простите, комиссар, — сказал он, щурясь. — Я не хотел проявить неуважения.
— Зачем ты убил губернатора Шрота?
— Но я не убивал, комиссар, — он всхлипнул, затем сделал тяжёлый судорожный вдох и страстно заговорил. — Видит Император, я всегда, словами и делами, был верным служителем Империума.
— Высшее благо.
— Простите…? — нахмурился он.
— Люди слышали, как ты проповедовал высшее благо.
— Ах. Да. Говорил, — он выглядел сбитым с толку и продолжал щуриться. — Но я думал… Я всегда верил, что жертва человека ради высшего блага Империума это догмат нашей веры.
— Так и есть, — я моргнул.
Я изучил его лицо, отметив затуманенный взгляд. В комнатушке было узкое зарешёченное окно чуть выше уровня глаз. Глядя через него, я мог разглядеть лишь крыши дома напротив участка. Этого было достаточно.
— Скажи мне, писец, — сказал я, показывая пальцем, — геральдический герб какой семьи на том флаге?
Я говорил так, словно проверял, кем он является.
Подойдя к окну, он казался одновременно напуганным и сбитым с толку. Он прищурился так, что виднелись лишь щёлки глаз. По лбу потёк пот.
— Комиссар, я уверен, что это знамя Шротов.
Он ответил наугад, выбрав наиболее вероятное имя. Писец был настолько близорук, что даже не видел, что там нет никакого флага.
Из него был такой же снайпер, как из меня тау.
Тогда я вышел, больше не сказав ему ничего, и немного переговорил с Монденом перед уходом, но не стал рассказывать ему о своих наблюдениях. Я знал, что здесь действует заговор, но не знал, насколько глубоко он пустил корни. Очевидное беспокойство надзирателя, вызванное некоторыми деталями дела, наводило на мысль об его честности, но Мистраль показал, как опасно чрезмерное доверие.
Я перешёл через дорогу до жилого дома напротив участка и поднялся на крышу, где нашёл хорошее место для наблюдения. Так я просидел несколько часов, следя за входом, но, так и не увидев желаемого, направился обратно на базу шестой роты на окраинах города, намереваясь вернуться.
— Зачем? — спросила меня Бренкен, когда я ей всё рассказал. — Твоя власть как политического офицера не распространяется на местные планетарные вопросы.
— Знаю. Но местные беспорядки могут оказать прямое внимание на подразделение, в котором мы служим, а, следовательно, и на Империум.