- Не бойся, - напоминающим голосом сказал ему Кирилл. - Ингрид, ты где?
- Здесь.
Он медленно обернулся ко мне, стоящей за его спиной.
- Пошли, я покажу на всякий случай выход отсюда. Рольф, не бойся. Ненадолго.
Я нашарила его же ищущую меня руку. Он осторожно сжал мою ладонь и повёл за собой. Буквально два поворота - и он остановился, повернулся ко мне. Я ощутила, как его тёплая рука пролезла мне под куртку, легла на мою поясницу.
- Он бил тебя?
Его пальцы мягко коснулись моей скулы. Я со вздохом прижалась к нему.
- Не хочу об этом. Хочу о том, что мы скоро уйдём отсюда.
Громада надо мной наклонилась. Кирилл, невидимый, тепло подышал в мои волосы и тихо сказал:
- Нам только переждать немного. Сами уходить не будем. Твой дед развил такую деятельность, что, знай раньше о его умении проводить рейдерские операции на таком уровне, мы бы и не рыпались, пока он не ограбил бы Сэфа до ниточки.
"Мы", надо полагать, разведка?
- А ему ничего за это не будет? - осторожно спросила я, смутно представляя, какие опасности могут ожидать деда и Эрика - в их совместно, вообще-то, спланированной операции - со стороны пока неведомой, но, по смутным же представлениям, могущественной силы, называемой военной разведкой.
Кирилл нежно положил ладонь на мою голову.
- Нет. Ничего. Для нас же проделали работу - разворошив осиное гнездо. Последнее, что я слышал от своих, наши уже снарядили сюда довольно, скажем так, большие силы, потому как беспорядки, спровоцированные здесь твоим дедом, теперь требуют вмешательства извне. Без предупреждения. Скоро здесь будут и наши, и военная полиция. Поэтому я и предупредил: сидеть тихо. Ингрид, слышишь? Не высовываться. Административное здание Хантеров уже окружено. Ждут только сигнала для штурма. Объявленная Хантерами тревога уже ничего не значит. Из здания их уже не выпустят. Штурм будет и скоро. Нам его пережить в тайнике - выйдем спокойно. Возвращайся к Рольфу.
А сам не сразу отпустил. Замер на мгновения, потом осторожно приласкался щекой - скользнул по моей. Только после этого отставил меня в сторону, чтобы ушла к мальчишке. Я уступила ему. Но стояла, пока не стихли шелестящие шаги.
Стала возвращаться - еле тащила ноги. Пока не вспомнила, что меня ждёт испуганный всё-таки ребёнок, несмотря на свои четырнадцать лет.
Вспоминая короткий, в сущности, путь назад, я осторожно передвигала ноги в невидимом, наполненном давящей темнотой туннеле, время от времени поднимая в стороны руки, чтобы сориентироваться, не слишком ли близко к стене иду. Прикосновение к стенам даже успокаивало и оставляло возможность думать не только о пути к оставленному мальчишке.