— А вам что досталось: словечко или колечко?
— А вот это милиции не касается. Поели-попили? Ну, а мне спать пора.
Я сразу вскочил, пробормотал «спасибо» и пошел к дверям. Но остановился, потому что девушка спросила сердито:
— Чего же не интересуетесь-то?
— Чем не интересуюсь?
— Ведь не ради же вчерашних щей девушку навещали? Ну так можете не волноваться: на работу я оформилась. Завтра с утра выхожу, так что вычеркните меня из вашего списка и — приветик. И забудьте адресок, тут теперь две труженицы проживают, так-то вот.
С этими словами она подошла к большой никелированной кровати и демонстративно вытащила из-под нее коврик, подчеркивая, что вот-вот уляжется спать и что мне пора уходить. А я смотрел на коврик и не двигался с места. Не мог двинуться: коврик оказался меховым. Из старого вытертого снежно-белого кролика.
— Вы шапку Пухова видели? — тихо спросил я. — В крови кролик был. Потому что именно в него и целились.
— В него?.. — Она закрыла лицо руками, видно, представив себе, как выглядела эта шапка после выстрела.
— Вы пришили Володе Пухову заплатку? Когда? И кто просил пришить?
— Просил сам Вовочка, — вздохнула Вера и вытерла слезы. — Когда? Осенью еще, до морозов. Принес шапку, говорит: дует мне...
Она задохнулась слезами, вновь закрыла лицо. Вздохнула, горько покачала головой.
— Вовочку жалко? — тихо спросил я. — Помните, он у вас «хрустик» просил. За что?
— Сказал, где Милорд меня ждать будет.
— На Центральном телеграфе в семь вечера?
— Все-то вы знаете. Даже неинтересно.
— Встретились?
— И расстались, — она невесело усмехнулась. — Он как Люську увидел, так на меня ноль внимания. Ну, пожалуйста, ради бога! А та расфуфырилась, юбкой завертела — глядеть противно. Только зря все.
— Зря? Что зря?
— Отвалил. — Вера махнула рукой. — Две ночки рядышком погрелся — и ищи теперь! Люська мне даже телеграмму отбила: не у тебя ли он...
— Вот тогда-то вы в Москву и помчались, — догадливо сказал я. — Где искали Милорда?
— Никого я не искала, я эту дуру утешала, — вздохнула Вера. — Я же говорю: гастролер. Кому — словечко, кому — колечко. Больше нет вопросов у милиции? Тогда, как говорится, пока-пока.
Девушка помахала рукой и закрыла за мною дверь. Было это сделано в момент неподходящий: разговор складывался легко, я готовился, между прочим, узнать, что Вере известно о матрацной истории, нет ли у Юрия значка мастера спорта и канадской куртки, не хвастался ли он своей стрельбой, как он выглядит, наконец. Но дверь захлопнулась, слышно было, как рыдает за нею Вера, и тут уж стало не до вопросов. Да и время было уже поздним; я решил дождаться следующей встречи, а пока пошел спать.