Кстати, вам известно, сколько, условно говоря, «портретов» у человека? Никогда над этим не задумывались? Ну, давайте считать: семейный — каков он в семье; служебный — каков на службе; социальный — каков в обществе; милицейский — если ранее привлекался; словесный — как выглядит, рост, вес, цвет; еще мелочей на пять портретов наберется, но главное — духовный портрет преступника. Что, не нравится сочетание слова «духовный» с понятием «преступник»? А мы забудем словесные стереотипы и глянем непредвзято. И тогда выяснится одна аксиома: преступник — всегда человек. Всегда. А это значит, что к нему применим тот же анализ, что и к любому из нас: его можно, условно говоря, вычислить. Определить пределы его возможностей, четко представить, как он поведет себя в момент задержания, то есть в ситуации, для него особо экстремальной. И продумать план задержания, исходя не столько из топографии местности, сколько из рельефа души: каковы там вершины и сколь глубоки пропасти.
Но это все потом пришло, позже, с ошибками и опытом. А тогда, повторяю, я пошел к Милорду безоружным, исходя совсем из иных соображений.
— К тебе, Юра! — с нервным восторгом пропела предупрежденная нами хозяйка. — А я в магазин пошла!
И опрометью из квартиры, раньше, чем Милорд поинтересовался, кто к нему пожаловал. Она выскочила на лестничную площадку, а я, для порядка стукнув в дверь комнаты, открыл ее без приглашения и вошел туда, где жил Юрий. Милорд. Гражданин Икс.
Тут-то я впервые и увидел его. Тогда не было заведено съемок скрытой камерой, фотография, которую наши сотрудники изъяли из отдела кадров, была серой и нерезкой (возможно, специально нерезкой), и я видел того, кого так долго вычислял, воочию, в глаза, в первый раз. Передо мною стоял хорошо сложенный и, видимо, тренированный парень лет двадцати, с правильными и даже красивыми чертами лица, но как бы без взгляда, без выражения, без души, какой бы она у него ни была. Его глаза скорее были похожи на отверстия в черепе, чем на орган зрения человека, и, помню, это настолько меня поразило, что первым задал вопрос он, а не я, хотя по разработке инициатива разговора должна была исходить от меня.
— В чем дело?
Это было крупной промашкой: я ее про себя отметил и больше никогда в жизни не повторял. Оказалось, что знать своего противника в лицо до встречи с ним просто необходимо, иначе рискуешь испытать нечто вроде того шока, который тогда испытал я. Объяснимо испытал, конечно: ведь я впервые в жизни встречался с убийцей, которого преследовал, настиг и сейчас должен был взять, но взять не физически, а морально, что ли. Заставить его растеряться, забыть о вечной настороженности, совершить ошибку, которая заставит его сознаться как в содеянном, так и в запланированном преступлениях. А он перехватил меня и холодно поинтересовался: