В тот вечер Вероника наконец согласилась зайти ко мне выпить чашечку кофе. Она, конечно, понимала, что скрывается за этим традиционным предлогом, и держалась немного скованно, хотя мы уже прошли все предварительные этапы поцелуев и более интимных ласк. Я выполнил стандартный ритуал показа квартиры, немногочисленных книг и вида из окна, впрочем, действительно, великолепного, так как с холма, на котором стоял мой дом, открывалась обширная панорама вечернего Города. Особенно красив был мост метро, казавшийся в ночной темноте двумя рядами светящихся жемчужин, пересекающих поблескивающую темную гладь могучей реки.
Пролетевшая мимо распахнутого окна летучая мышь заставила Веронику отшатнуться и прижаться ко мне, чем я не преминул воспользоваться.
…Она то отталкивала мои ищущие руки, то бесстыдно направляла их в самые интимные места, ее маленькие груди упруго прижимались к моей груди, голова металась по подушке, ускользая от моих губ, запрокидывая ее, она подставляла под поцелуи нежное горло, наконец, она затрепетала, несколько судорожных вздохов, слабый стон, и ее напряженное, как струна, тело обмякло и расслабилось. У меня хватило умения и выдержки задержать наступление кульминационного момента и, дав ей небольшую передышку, повторить все сначала… За окном уже начало сереть, когда мы заснули в счастливом опустошении.
Утром я отвез ее в Медгородок, где ничего не подозревавшие пациенты готовились подставлять свои ягодицы под иголку ее шприца. Пусть уж они простят меня, если у сестрички дрожали руки и она сделала им больно. От чего только не зависит качество нашего бесплатного медицинского обслуживания!
На бензоколонке, куда я заехал, возвращаясь из Медгородка, горючего не было, поэтому вечером мне пришлось отправиться к Веронике на троллейбусе. Но она не могла оставить свою тетку, у которой разыгрался радикулит, и я, не солоно хлебавши, поехал домой один, воспользовавшись для разнообразия на этот раз трамваем.
Я вышел за два квартала до дома, чтобы не спеша пройтись по улице, мне был необходим моцион после обманутых сладких надежд, разрушенных воспалившимися нервными окончаниями вероникиной тетки. Когда я проходил мимо зияющего пустыми окнами старого дома, поставленного на капитальный ремонт, меня обогнала «волга», которая остановилась в десяти метрах впереди. Из нее вышли трое, и как только я поравнялся с ними, один из них обратился ко мне с невинным вопросом:
— Скажите, пожалуйста, как проехать к мосту Патона?
Я принялся объяснять нехитрый маршрут, но собеседник оказался на редкость бестолковым. Наконец, его приятель молча слушавший нас, нырнул в машину и вытащил из-за противосолнечного козырька план Города. Мы расстелили его на капоте «волги», и я стал показывать, как им лучше всего попасть в нужное место. Водитель понимающе кивал, как вдруг я почувствовал, что мои ноги отделяются от земли и какая-то непреодолимая сила заламывает мне руки за спину. Щелкнули наручники, головой вперед меня бросили на заднее сидение, накрыли плащом, и на мне уселись, судя по тяжести, которую я испытывал, по меньшей мере три человека.