— Пусти его.
Увидев, что кровь уже не течет, Гончар удивленно вскинул бровь, коснулся кончиками пальцев запекшихся кровяных бугорков вокруг клинка.
— Я не должен был допустить этого, ваша светлость.
Князь промолчал, с трудом дыша.
"Либо у Гончаров совсем нет совести, вот ни на волос, либо он — лицедей, каких поискать", — подумал я. Был еще третий вариант: поверить, что Верховный действительно не виновен. Тогда кто?
Сьент пытливо посмотрел на меня, словно полоснул по глазам:
— Если меч не трогать, князь продержится до прихода Мариэт. Но так остановить кровь мог только дарэйли. Либо это сказался остаток дарованных князю сил, либо это сделал ты… Ты не дракон, Райтегор. Сегодня я узнал твою сущность. Твои мечи, твое крыло силы говорят об этом однозначно. А это, — он показал на рану деда, — стало последним доказательством.
— Ну и подавись, — тихо выдохнул я. Не выспрашивать же его сейчас, умоляя открыть и мне, злосчастному, эту тайну, хотя первый порыв был именно таким. Обидно, когда кто-то знает обо мне больше, нежели я сам. — Но я не убивал тех, чьи смерти ты мне приписываешь. Ни Потерянных, ни простых людей. Только жрецов.
— Кто их убил, если не ты?
Я промолчал. Ну не знаю я. Не знаю! Но узнаю когда-нибудь. Вот в этом я был уверен.
— Мне интересно: ты ведаешь, что творишь? — Сьент, помедлил, словно ждал откровений, но не получил и отошел в том же грозном сопровождении.
Ресницы Доранта дрогнули, он открыл мутные от боли глаза:
— Оль-хан…
— Тут я, тут, — встрепенулся седобородый, разрывавшийся между долгом быть с князем и следить за врагом.
— Собери живых. Не будем ждать Гончаров.
Он прикрыл глаза. Я подумал, что он умер, но веки старика снова поднялись, и князь почти без хрипа, на одном выдохе произнес:
— Жаль, поздно свиделись, внук. Ты мне понравился. Крылатый… вот ведь как бывает…
— Однокрылый, — горько признался я.
— Отрастишь еще… — успокоил он, вышибив всего двумя словами слезы из моих глаз. Он, умирая, утешал! Человек — меня, демона по сути!
"Так чей же дух сильнее?" — вдруг оглушила мысль.
Пока рыцарь Ольхан собирал отряд, я поговорил с двумя новыми дарэйли, оставшимися с нами. По их словам, подменить меч мог один из рабов Сьента: Парк, дарэйли круга форм. Но оба единодушно утверждали, что Сьент на такую подлость не пошел бы. Более того, именно Верховный приказывал не причинять вреда князю Доранту. И никто из них не заметил в княжеском отряде ни еще одного Гончара, ни неизвестного дарэйли. Оставалось поискать самому, если предатель не сбежал под шумок.
Дарэйли отошли к самой первой расщелине, созданной Ксантисом и поглотившей их товарищей, и бросали угрюмые взгляды на "земляного". Ксантис, пробормотав, что вот знал бы, как обернется, не стал бы врагов так глубоко закапывать, побрел к ним. Его самого шатало от перенапряжения и я, вспомнив слова Ринхорта, что исчерпавший силу дарэйли умирает, поспешил за ним: