— Бюро пропусков на Кузнецком.
В бюро пропусков так прямо и сказал, что он американский агент и явился с повинной. Его слова приняли с недоверием. Но после расспросов все же провели к подполковнику Васильеву.
Невысокий седой Васильев скорее был похож на школьного учителя.
Внимательно выслушав взволнованную исповедь Николая, подполковник спросил:
— Вы обедали?
— Нет. Я прямо с поезда.
— Так... А что, если я распоряжусь подать обед сюда?
Огарков пожал плечами, дескать, вам виднее, решайте, а сам подумал: «Все ясно: ночевать придется в тюрьме».
— Значит, вы должны выдавать себя за воспитанника детского дома? — спросил полковник, продолжая беседу. — Какого?
— Чарджоуского.
— Вы знаете этот город?
— Да. Я там действительно был в детском доме. До тридцать четвертого года.
Подполковник спрашивал о таких мелочах, которые по мнению Николая, вообще не могли никого интересовать. Говорил он спокойно, не повышая голоса. Иногда задумывался, видно, формулировал про себя следующий вопрос.
Огарков не таким представлял себе этот допрос. Немцы допрашивали его не так: Николай вспомнил, и у него вдруг заныла спина...
Около шести часов вечера подполковник вдруг поднялся.
— Пожалуй, прервем нашу беседу, на сегодня хватит. Вы сейчас поедете в гостиницу, — он протянул Огаркову листок с адресом, — там для вас забронировано место.
— Это ваш филиал? Тюрьма? — грустно пошутил Николай. — Я же преступник. — Он заметил удивление в глазах подполковника и спросил:
— А если я убегу?
— Зачем вам бежать, когда вы сами пришли сюда? И сразу хочу разъяснить, чтобы не было недоразумений. Советский человек, завербованный иностранной разведкой, не подлежит привлечению к уголовной ответственности, если он ничего не сделал для исполнения заданий разведки и сам явился сюда с повинной. Вы поняли меня, Николай Егорович?
— Понял, но... Верится трудно. Уж больно не похоже на то, что нам говорили...
— Пытки, оскорбления. Так, что ли?
На третий день Огарков в сопровождении подполковника Васильева и еще одного офицера выехал на место, где были зарыты запасные рации и водолазные костюмы, в которых их сбросили с катера.
Найти их оказалось трудно: сотни похожих одна на другую сосен, вот вроде бы та, под которой все зарыто, но стрелка миноискателя не двигалась с места.
Ночевали они в казарме пограничников.
Николай спал беспокойно: он понимал, что если не сумеет найти шпионское снаряжение, его показания возьмут под сомнение. Правда, подполковник никакого вида не подавал, но второй офицер иногда довольно подозрительно поглядывал на Огаркова. На третье утро подполковник привел Огаркова на берег. Сказал несколько загадочно: