— Живет, живет НТС! Живет и борется! И достигает немалого! Только в этом году мы выпустили более двадцати тонн литературы. На любого читателя, на любой вкус! «Наши дни» — для дипломатов, газеты: «Правда солдата» — для красноармейцев, «Вестник свободы» — для немцев и, наконец, «Посев» — универсальная газета для всех!
Очевидно, сообразив, что для первой встречи наговорил многовато, он вдруг резко изменил направление разговора, но все же не смог удержаться от желания щегольнуть своей осведомленностью.
— Исполнительное бюро союза высоко ценит вашу инициативу с заброской литературы. Знайте, что Венгрия стоит перед важными событиями: там готовится репетиция великой революции!
«Знали бы вы, куда в действительности идет выпускаемая вами литература», — внутренне усмехнулся Каргапольцев.
Гаремский, словно прочитав мысли Иннокентия, спросил:
— Надежен ли пилот, который взялся за это дело?
— Безусловно. Я, кстати, знаю его брата, он вместе со мной служил в КАЦЭ[4].
— Очень хорошо... Вы где остановились?
Иннокентий назвал отель. Гаремский сказал, что Иннокентию придется прожить здесь около двух месяцев. В целях экономии, он посоветовал другую гостиницу, с администрацией которой у НТС есть соответствующая договоренность. Тут же написал рекомендательную записку.
— А теперь, пожалуй, можете погулять, ознакомиться с городом. Завтра зайдите ко мне, начнем учиться делать политику, — радуясь, как ему показалось, удачной находке, Гаремский повторил:
— Да, будем учиться делать политику. Ну, прощаюсь по-русски: пока.
Морозный ветер освежил Иннокентию лицо. До встречи с Николаем оставалось еще около пяти часов. Каргапольцев бесцельно бродил по незнакомому городу, осматривал памятники, дома. И совершенно случайно набрел на музей Гёте. «Как же я забыл! Ведь Франкфурт-на-Майне — родина Гёте».
Старинный дворец с массивными колоннами и стрельчатыми окнами встретил его торжественной тишиной.
Книги, изданные почти двести лет назад, литографии Эжена Делакруа на темы «Фауста», современные издания на многих языках мира — все было удивительно интересным.
И вдруг в одном из залов Иннокентий увидел огромную картину. На ней черными штрихами были исчерчены Германская Демократическая Республика и земли, возвращенные после войны соседям Германии. И надпись: «Иоганн Вольфганг Гете во всю силу гения боролся за объединение Германии. Мы, благодарные потомки, следуя его примеру, клянемся освободить эти земли, отторгнутые от нашего отечества».
В половине седьмого он вернулся в гостиницу, от усталости прилег на кровать и так крепко уснул, что даже через два часа Николай еле добудился его.