– Нет, прости меня, - с напускным смирением ответила Кристен, все еще продолжая улыбаться. - Просто я не могу понять, с чего ты решил, будто мне что-то известно о них. Мой народ не имеет к ним никакого отношения. Единственные датчане, которых мне доводилось встречать, были купцами, как…, как большинство моих сородичей.
Впредь ей нужно быть осторожнее. Если бы она сказала ему, что ее отец был купцом, он принялся бы размышлять над тем, почему ей понадобилось заниматься таким ремеслом. Лучше, если он не будет знать, что ее родители живы или что у нее вообще есть какие-то близкие родственники.
Он в это время думал почти о том же самом, и следующий его вопрос показал ей, что его интерес к ней лично еще не иссяк.
– Зачем женщине с такой внешностью понадобилось так дешево продавать себя?
– Это имеет какое-то значение?
– Пожалуй, нет, - коротко ответил он, затем снова замолчал.
То, что он заставлял ее стоять, когда в комнате было три пустых стула, лучше всяких слов говорило о том, каким было его мнение о ней. Она работала все утро, подверглась наказанию днем, вытерпела изнурительную, больше похожую на пытку процедуру мытья, а теперь ее заставляют еще стоять здесь и отвечать на вопросы. Этот негодник Локи, должно быть, смеется над ее невзгодами. Что ж, она тоже может посмеяться над ними, и, черт возьми, не намерена больше стоять. Кристен уселась на пол скрестив ноги и заметила, как его лицо при этом снова потемнело от гнева.
– Бог мой, женщина, ты что, совсем не знаешь, как следует себя вести?
– Я не знаю? - возмущенно выдохнула она. - А что тогда можно сказать о твоих манерах, если ты заставляешь меня стоять, в то время как сам сидишь?
– Может быть, ты еще не поняла этого, но ты в этом доме занимаешь положение ниже самого последнего раба!
– Значит, самый последний раб может сидеть, а я нет? Ты хочешь, чтобы я так это понимала? Я даже не вправе рассчитывать на элементарную учтивость по отношению к женщине?
– Вот именно, ты поняла меня совершенно правильно!
Какой упрямый, грубый ответ! А чего она ждала? Что он станет извиняться перед собственной пленницей?
– Хорошо, сакс. - Она снова поставила его в тупик, когда рассмеялась и легко поднялась на ноги. - Пусть никто не говорит, что норвежские женщины не отличаются выносливостью!
То, что она послушалась его, казалось, лишь разожгло его ярость. Он вскочил с места, шагнул к ней, потом остановился, резко отвернулся и остался стоять у стола, пытаясь, по всей видимости, взять себя в руки. Что бы он с ней сделал, если бы не остановился?
Кристен озадаченно нахмурилась. Из-за чего он так разозлился? Она подчинилась его требованию. Разве он не этого хотел? Или он рассчитывал, что она будет перечить? Может быть, он не хотел, чтобы она так легко сдавалась? Да, скорее всего, он ждал какого-нибудь предлога, чтобы наказать ее, чтобы выместить на ней свою злость, а она своим послушанием лишала его этой возможности.