Нет, она совершенно не хотела. Наоборот, сейчас она больше всего стремилась стать такой же, как все, раствориться среди других, выглядеть совершенно незаметно. Ведь только тогда появится шанс, что о ней забудут. Если бы они остановились на этом, процесс первого омовения прошел бы нормально. Но оказалось, что проделанного с ее кожей было недостаточно. Сделав ее гладкой, банщицы принялись за лобковые волосы, чтобы аккуратно выщипать их прядку за прядкой. Это было уже слишком! Шантель подняла страшный шум, вырываясь из рук мучительниц.
Когда вошла рассерженная внезапным вызовом София, готовая к сопротивлению девушка прижалась к углу с кувшином горячей ваксы в одной руке и с жаровней с раскаленными углями — в другой.
— И ты думаешь, этого достаточно? — почти закричала София. — Да стоит Мне только позвать пару евнухов, и они в момент сделают тебя покорной, как овечка.
— Они не хотят оставить меня в покое, — сердито ответила Шантель, бросая испепеляющий взгляд на заметно нервничающих рабынь.
— Поэтому ты решила сжечь их?
— Это уж как получится, мадам. Эта произнесенная спокойным тоном фраза окончательно вывела из себя Софию.
— Ты сумасшедшая! — буквально зашипела она. — Сумасшедшая! Что ты собираешься защищать, упрямая девчонка? Удалят только твои волосы, не девственности же тебя лишают!
Шантель покраснела, но не отступила.
— Я уже позволила им удалить достаточно волос. Больше не дам.
— Это не зависит от твоего желания. Твое тело больше тебе не принадлежит. А волосы на лобке — это вообще грех. Они должны…
— Кто это сказал? — требовательно спросила девушка. — Мое тело таково, каким его задумал Бог. Как , же может то, что растет на нем, быть грехом?
— Неплохой аргумент, — неожиданно раздался спокойный голос лаллы Рахин, которая, как оказалось, успела подойти сюда незамеченной и стояла в дверях, прислушиваясь к разговору. — А когда ты обучишься здешней жизни, Шахар, ты, надеюсь, поймешь и нас. Но и сейчас в этом шуме, который ты устроила, нет никакой нужды. — Мать дея пожала плечами и заботливо добавила:
— Посмотри, ты же обожгла руки. — Она щелкнула пальцами, и рабыни помчались за целебным бальзамом. — Успокойся, Шахар, положи эти горящие вещи, давай-ка лучше мы займемся твоими ожогами, пока не появились волдыри.
При этих словах боль наконец ощутила и сама Шантель.
— Но пусть они больше не выдергивают у меня волосы, — продолжала она тем не менее настаивать на своем.
— Они не будут. Ты просто помоешься и потом пойдешь к себе. Обучать тебя будут в твоей комнате.
— Но… — хотела что-то сказать София, но тут же смолкла под направленным на нее взглядом изумрудных глаз.