Шантель попыталась вернуть шкатулку, но посланец Джамиля сказал:
— Есть еще послание для вас, лалла. Я должен передать его вам, если не возражаете. Дей просил сказать вам:
"Свои собственные драгоценности ты едва ли будешь забывать, но…» — посланец нахмурил брови, прикусил губы, закрыл, а потом вновь открыл глаза и наконец вспомнил:
— О да! «Но я надеюсь, что ты все-таки будешь забывать их и впредь».
Почему Шахар, услышав последние слова, покраснела, никто не понял. Но в том-то и дело, что и она не знала, правильно ли поняла смысл переданных ей слов. Неужели Джамиль таким образом сообщает ей, что ему известно о ее ощущениях? Прежде всего о том, что она не сопротивлялась сегодня по-настоящему во время его объятий? Как он догадался?
Больше всего Шантель хотелось, чтобы посланец ушел. Ускорить это можно было, лишь приняв подарок. Девушка взяла шкатулку.
Понадобилось совсем немного времени, чтобы весь гарем узнал о том, что Шахар пойдет к дею и сегодня вечером. Особого удивления новость ни у кого не вызвала, поскольку, как правило, Джамиль приглашал к себе новых фавориток в течение нескольких дней подряд. Гораздо больше судачили о том, почему Шахар не стала фавориткой сразу, после первого своего вызова к нему. О том, что она вернулась тогда девственницей, знали немногие. Тех, кому было известно, что ей и до сих пор удалось сохранить невинность, было всего несколько человек, и делиться этой тайной с другими они не спешили.
Если Шантель и предполагала, что теперь на ее сборы не придется тратить таких больших усилий, как раньше, то ошибалась. Первым делом ей снова пришлось отправиться в хаммам, на этот раз в сопровождении лаллы Савети — средних лет сербиянки, заведовавшей двором фавориток. Хаджи-ага уже ожидал их у входа, предусмотрительно прихватив на случай какой-либо неожиданности нескольких здоровенных евнухов. В качестве личного охранника Шантель сопровождал Кадар, но на чьей стороне он окажется в случае чего, она предположить не могла. Впрочем, она не собиралась устраивать новых сцен, по крайней мере перед всеми этими людьми. Она дала Джамилю слово и не собиралась нарушать его. У них будет возможность сделать то, что им положено, и спокойно проводить ее до дверей его спальни. Что будет потом, это уже другое, не имеющее отношения к обещанию дело.
Пока ее огорчало лишь то, что идти в бани ей приходится как раз в то время, когда там бывает больше всего народа. Перед ней в главном зале хаммама предстал если не весь гарем в полном составе, то уж наверняка большая его половина. К тому же в отличие от по-своему замкнутой Софии лалла Савети, как выяснилось, считала одной из своих задач организацию общения своих подопечных. Первым делом она подозвала находившихся здесь фавориток и трех жен и представила им Шантель.