— Не понимаю, что ты собираешься доказать всеми этими знаками внимания, Александров. Я предпочла бы оставаться там, где была. В конце концов тяжелый труд — всего-навсего новый опыт для меня, очередное испытание с тех пор, как встретилась с тобой. Я за многое должна тебя благодарить!
Дмитрий съежился. Значит, она снова в своем язвительном настроении, и пытаться уговорить ее бесполезно. Он мог объяснить, что обыкновенная жалкая трусость помешала ему посмотреть ей в глаза после их незабываемой ночи, заставила сбежать без оглядки. Но именно об этой ночи он не смел напомнить ей сейчас — это лишь подольет масла в огонь.
— Ванна готова, барин, — нерешительно пролепетала Людмила.
— Прекрасно, в таком случае избавься от тех лохмотьев, что на ней, и…
— Только когда тебя здесь не будет! — яростно перебила Кэтрин.
— Хорошо, я уйду. Но ты позволишь доктору осмотреть тебя!
— Это необязательно.
— Катя!
— О, не все ли равно! Я приму проклятого доктора'. Но ты, Александров, не трудись возвращаться! Мне больше нечего тебе сказать.
Дмитрий вошел к себе через смежную дверь, но, прежде чем успел ее прикрыть, испуганный возглас одной из горничных заставил его обернуться. Платье Кэтрин как раз успело сползти до пояса, и при виде ее спины во рту Дмитрия стало горько от разлившейся желчи. Всю кожу покрывало переплетение рубцов с синими, коричневыми и желтыми синяками, еще сохранившими посередине, там, куда приходились удары, фиолетовый цвет.
Дмитрий закрыл дверь и, прислонившись к ней, зажмурился. Неудивительно, что Кэтрин отказалась выслушать его. Во всем виноват только он! Боже, подумать только, она даже не противилась ему! Не кричала, не бушевала, голоса не повысила! Дмитрий горько пожалел, что Кэтрин не набросилась на него с воплями. По крайней мере тогда оставалась бы какая-то надежда, что Дмитрий проникнет сквозь ледяной барьер, который она воздвигла вокруг себя, заставит ее понять, что он сделал бы все на свете, лишь бы повернуть время назад, облегчить ее боль, и никогда, ни за какие блага не хотел бы причинить ей такие муки. Небо, да все, к чему он стремился, — любить эту женщину. А теперь пал в глазах Кэтрин так низко, что даже недостоин ее ненависти.
Дмитрий отыскал тетку в библиотеке. Она стояла у окна, глядя в сад: спина неестественно выпрямлена, ладони крепко сжаты. Она ждала племянника. Ничто в этом доме не ускользало от глаз Сони, и Дмитрий понимал, что ей, должно быть, успели пересказать во всех подробностях все, что произошло сегодня на кухне. Она предчувствует худшее. Но бешеная ярость Дмитрия была направлена на самого себя. Лишь малая ее часть предназначалась тетке.