— Нет, я сделал это не так сильно как мог бы, — предупредил я.
Она задрожала.
— Тогда Вы очень сильны, — прошептала она.
Я повернул её, и положил на спину, перед собой. Я встал на колени рядом с ней и принюхался к низу живота рабыни.
— Опять, — заметил я. — Ты — womnaka.
— Я — только рабыня, — простонала она. — Скажите, Господин то, что я неспособна сопротивляться Вам, это нравится Вам, или вызывает у Вас отвращение?
— Это не вызывает у меня отвращения, — успокоил её я, прикоснулся к ней.
— О-о-о! — закричала она, закрыв глаза, беспомощно выгибаясь, поднимаясь наполовину вверх, напрягаясь и затем падая обратно на спину. Она дико смотрела на меня.
— Ну что же, Ты — действительно рабыня, — сделал я своё однозначное заключение.
— Да, Господин.
— Вы просишь быть взятой?
— Да, Господин, — простонала она. — Да, Господин!
— Во-первых, — сказал я, — Тебе придётся заработать свое содержание. Ты будешь приставлена к работе.
— Да, Господин.
Тогда я вытянул её на колени, и прилёг на бок, опираясь на локоть и лениво наблюдая за ней. Теперь она, на коленях, с руками связанными сзади, с её волосами, её ртом и телом, с потребностью, полной и отчаянной, начала мне нравиться. В скором времени я схватил красотку и бросил под себя.
— А-а-и-и! — рыдала она. — Ваша Рабыня отдаёт Вам себя, мой Господин мой Владелец!
Она была превосходна. Я задавался вопросом, о том, имел ли тот юноша, который был её первым хозяином, и кто теперь должен стать мужчиной, и продал её, хоть какое-то представление о том какой удивительной, искусительной, соблазнительной, покорной, сногсшибательной и торжественной стала его Жердь Вигвама или Прыщи, теперь расцветшая восхитительной и беспомощной красотой. Имел ли он хоть какое-то понятие этого, трудно было бы предположить, но он будет не в состоянии узнать это, пока он снова не завяжет свой бисерный ошейник на её горле. Совершенно ясно, что она стала теперь тем видом женщины, за которую мужчины могли бы убить.
— Стою ли я четыре шкуры, Господин? — задыхаясь, спросила она.
— Пять, — заверил её я.
Она счастливо рассмеялась, и поцеловала меня.
— Это — Wagmezahu, Стебли кукурузы, — сказал Грант. — Он — Пересмешник.
— Хау, — поприветствовал меня Стебли кукурузы.
— Хау, — ответил я ему.
— Как там новая рабыня, она действительно чего-то стоит? — спросил Грант.
— Вполне.
— Хорошо.
Я расслабился, сидя со скрещенными ногами, вдали от огня. Теперь я понял, почему Грант присматривался к равнинам, и почему он хотел остаться на этом торговом месте. Он, несомненно, ждал этого Пересмешника. Это было также и причиной, что он поощрил меня не торопиться с новой девушкой, чтобы не повредить ей. Хотя Пересмешники говорят на языке, родственном Кайила и Пыльноногим, но отношения между ними натянутые, и война среди них — обычное дело.