— Лаской я его не обделяла, батюшка, — тихо сказала бабушка. — По правде, по совести говорить — больше, чем тебя, лелеяла. И не дай бог, если Тамара Аркадьевна Федю обижать будет!
— Полно! — перебил отец. — Рыжик — самое дорогое для меня на свете.
Сердце у Феди колотилось как у того зайчонка, что однажды попал в капкан, и Федя пожалел его и выпустил. Федя посидел на печке, пока отец допил чай, потом слез и подсел к бабушке. И уж больше не отходил он от нее. Все думал: как же без бабушки жить‑то будет? Не остаться ли ему здесь?.. Но тогда опять будет Федя скучать по отцу и считать дни до его приезда…
Наступил вечер. Попросили в колхозе Карьку, и повез дед Тойво в санках с расписными боками Федю с отцом на станцию.
Бабушка долго стояла на крыльце и махала им вслед платком. Федя тоже махал красной варежкой, хотя плохо видел бабушку от слез, застилавших ему глаза.
…Три дня и три ночи мчался на юг скорый поезд. Вначале бесновалась метель и начисто залепила снегом вагонное окно. Наконец поезд вырвался из вьюжной полосы. Замелькали за окном елки и сосны, плотно укутанные снегом, пролетали села и деревни. А лес все редел и редел и в конце концов исчез. И деревянные дома тоже исчезли. Пошли белые хаты, пошла заснеженная степь без конца и без края.
К вечеру третьего дня отец сказал:
— Ну, вот и Кубань. Смотри, Рыжик, сады фруктовые. Смотри!
Низкорослые, приземистые фруктовые деревья с голыми темными ветвями Феде не понравились.
— Понравятся, когда зацветут. А фрукты на них увидишь — полюбишь, — уверял отец.
Приехали рано утром. Тамара Аркадьевна встречала их на вокзале. Она радостно смеялась и долго целовала отца, потом повернулась к Феде, обняла, заглянула в его лицо черными большими глазами:
— Здравствуй, цужичок–лесовичок!
— Здравствуйте, — тихо ответил Федя и чуть не заплакал— так ему вдруг захотелось обратно к бабушке, к Тойво.
— Рыжик, улыбнись! — шептал ему отец.
Но Федя не улыбнулся — не смог. Тамара Аркадьевна слегка нахмурилась, взяла отца под руку.
Дома отец показывал сыну квартиру.
— Вот здесь, Рыжик, ты будешь спать. Тебе нравится эта кровать? Нет, ты посмотри, какой я тебе купил стол! Ящиков‑то сколько! Сегодня же пойдем за настольной лампой. Сразу после завтрака, хорошо?
Феде все понравилось. Он развеселился, поел с аппетитом. Отец то и дело подкладывал ему моченые яблоки, соленые помидоры, маринованные сливы — вкусные южные яства.
После завтрака отец с сыном долго бродили по городу, Купили новые учебники, пионерский галстук, лампу, заглянули в кино. Пришли усталые и вдвоем улеглись на диван передохнуть. Тамара Аркадьевна присела к ним, осторожно пригладила Федины волосы. Он закрыл глаза: пусть подумает, что спит. Он еще не знает, о чем с ней разговаривать, и очень смущается, когда она его обнимает или гладит по голове. Ему сразу вспоминается бабушка, ее добрые серые глаза. Если бы у Тамары Аркадьевны были такие...