– Почему? – удивился он.
Вот бесчувственный чурбан!
– Он объясняется твоей мачехе в любви, – предположила я.
– Раз он ее жених, – резонно заметил Давыдов, – то объяснился ей раньше.
– Тогда она на что-то обиделась, и он повторяет свои клятвы.
– Очень хорошо, если он не успеет поклясться этой мегере…
– Нет! Мы не должны мешать влюбленным, Артур!
– Тише, не кричи.
– Я говорю шепотом.
– Ты кричишь шепотом. Прямо мне в ухо. Боюсь, мою барабанную перепонку уже сдуло.
– Господин Дуло, – раздался ледяной голос Фаины Борисовны прямо над люком, – разве я вам не доходчиво объяснила? Между нами ничего не может быть общего. Ничего.
– Точно, поругались, – прошептала я.
– Но как же так, дорогая Фаина Борисовна, – пролепетал тот. – Я надеялся…
– Вы зря надеялись.
– Вы были так добры, и я посмел подумать…
– Зря посмели.
– Разве я мог предположить…
– Зря предположили… Я люблю и всегда любила только одного мужчину – своего супруга… И знаете что, Степан Терентьевич? Я не хочу больше говорить об этом. Посмотрите лучше, в каком состоянии охотничий дом!
– Да, крыша подтекает…
– Мне плевать на крышу! Посмотрите, здесь все перевернуто вверх дном!
Ага. Я же говорила Давыдову, что убирать за ним не собираюсь, не настоящая жена, между прочим, чтобы горбатиться… Но какова мачеха! Говорит, что всю жизнь любила только одного своего супруга? Это кого же, интересно? У! Это Давыдова! Не моего, а его отца. Другого Давыдова. Сильно, ничего не скажешь.
– Они здесь были! – заявила Фаина. – Он здесь уже искал!
– А смысл? – сказала Дуло. – Мы все равно его опередили.
– Смысл в том, – гремел голос мачехи Давыдова, – что он мне соврал! Сказал, что приехал всего лишь для того, чтобы увидеться со мной.
– Сказал так, – прошептал Давыдов, оправдываясь. – Для того чтобы усыпить ее бдительность.
– И вы поверили, дорогая?!
– Я никому и ничему не верю!
– Железная тетка, – прошептала я.
– Он весь в своего отца. Тот тоже порядочностью не отличался…
– Ах ты, стерва, – засопел Давыдов, сжимая кулаки.
– Мог бы оставить все мне, – продолжала тем временем Фаина, даже не предполагая, что на самом деле у нее гораздо больше слушателей, чем ей кажется. – Вместо благодарности за то, что я отдала ему лучшие годы жизни, он затеял возню с письмом! Итак, что мы имеем?
– Ничего, любезная моя, – поддакнул Дуло.
– Не ваша, – возмутилась Фаина.
– А чья? – заинтересовалась я. Конечно, шепотом обращаясь к Давыдову.
– Ничего, – вздохнула Фаина. – В доме письма нет, в охотничьем домике тоже нет. Беседку мы разобрали и собрали заново. В бане перебрали каждое бревно. Осталась конюшня.