— Я… просто… — Опустила глаза и, к своему стыду, ощутила, как краска заливает лицо. — Мне снятся сны. Сны о тебе.
Влад ничего не сказал — продолжал молча разглядывать меня, и это напрягало.
— Не знаю, зачем пришла! — раздраженно пробормотала я, глубоко вздохнула и отпила еще глоток. Посмотрела на него исподлобья. Как ни странно, но Влад улыбнулся.
— Давай сначала поедим, — предложил он, — а затем продолжим разговор.
Мы заказали обед, и, несмотря на отсутствие аппетита, я прилежно доела салат из овощей — самое большее, что позволял проявившийся недавно токсикоз.
Тут же возникла тошнота, а еще голова закружилась. Позывов к рвоте не было, и то хорошо. Не хватало еще, чтобы стошнило перед Владом. Тогда точно сгорю со стыда.
Я потерла виски.
— Что‑то мне нехорошо, — пробормотала, вставая. — И разговор этот глупый. Извини, что отвлекла.
Он тут же оказался рядом, поддерживая под локоть. Близкий, знакомый. Даже одеколон не сменил — мускат с примесью кедра и жасмина. Мой любимый.
— Спасибо. — Я смутилась. Облокотилась на него, и сразу стало легче. Спокойнее как‑то.
— Отвезти тебя домой? — спросил он, и я кивнула.
Влад свободной рукой достал кошелек и расплатился по счету. Мы вышли на улицу. Морозный воздух немного отрезвил, и тошнота уменьшилась, но голова все еще кружилась, и я уже почти висела на руке у Влада.
— Может, в больницу? — спросил он.
Я замоталa головой.
— Домой.
Мы сели в машину, я назвала адрес, и Влад тронулся с места.
В тонированном стекле мелькали улицы, деревья, люди, огни магазинов, яркие, привлекающие внимание. Внезапно навалилась усталость и сонливость. Веки непослушно опускались, и в итоге я перестала бороться с организмом. Я ж не где‑то на лавочке усну, Влад разбудит… потом…
…Когда открыла глаза, вокруг было темно. Подо мной явно угадывалась мягкая кровать, но вспомнить, как тут очутилась, не получилось. Голова все еще кружилась, но себя я ощущала ясно.
Подумала, что Матвей, должно быть, волнуется, а я тут лежу. Попыталась встать, но живот скрутило болью, и я застонала, вновь упав на кровать. Ледяной ужас прокатился по позвоночнику, отрезвляя окончательно. Я поняла, что это может значить.
Пересилив боль, села, а затем попыталась встать. Не вышло. Штормило жутко, а ноги не хотели повиноваться импульсам мозга. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела очертания прикроватной тумбочки и пошарила там в надежде нащупать телефон. Ничего.
От бессилия и страха заплакала, но заставила себя успокоиться. Надо взять себя в руки. Где я вообще? Как тут оказалась?
К огромной радости через несколько секунд дверь открылась, и на пороге возник мужчина.