Я не испугалась. Было больно настолько, что это затмило страх.
— Вызовите скорую. Живот болит. Очень…
Мужчина закрыл дверь, подошел. Протянул руку, включил небольшое бра на стене. Я поморщилась от яркого света, а когда открыла глаза, замерла:
— Влад, — прошептала, пытаясь придумать хоть какое‑то объяснение нашему местонахождению здесь вдвоем.
Точно, я уснула у него в машине! Он что же, меня уложил?
— Что происходит?
— Тише.
Он не смотрел в глаза. Не знаю, почему, но именно это насторожило меня. Даже напугало.
Влад обхватил мое предплечье и ловким движением обвязал руку жгутом.
— Что ты делаешь? — возмутилась я, пытаясь выдернуть руку. — Ты не слышал? Я беременна. Мне нужен врач!
Он глубоко вздохнул, а затем посмотрел прямо в глаза. Его взгляд был пустым и резким, совершенно незнакомым мне взглядом чужого человека.
Повеяло неотвратимостью. Бедой.
— Все, что тебе нужно — отдых и покой.
— Но ребенок…
— Нет никакого ребенка, Полина! — прервал он меня. — Забудь.
— То есть как… нет?! — Я оцепенела. Было ощущение, будто меня ударили чем‑то тяжелым по голове: затылок налился свинцом, в ушах зашумело.
Воспользовавшись моим замешательством, Влад ввел иглу мне в вену, и через несколько секунд я почувствовала, что боль начала утихать.
Он сложил инструменты и встал, чтобы уйти, но я решительно схватила его за руку.
— Отвечай! — выкрикнула, пытаясь затолкать глубже понимание того, что мне уже не нужно слышать ответ: я все поняла сама.
— Этот ребенок не должен был родиться, — сказал он тихо.
— Что ты сделал?!
Хотелось кричать, драться, плакать и метаться по комнате, но меня охватила невероятная слабость и безразличие — наверное, подействовал препарат.
Влад помог мне лечь, предварительно взбив подушку. Я почувствовала, как слеза скатилась по щеке, и он заботливо вытер ее.
Заботливо? Разве можно было сказать так после того, что он сделал?
— Отдохни. — Он провел рукой по моим волосам, а через миг я провалилась в сон.
Проснулась оттого, что солнце светило в лицо. От вчерашних туч на небе не осталось и следа, словно погода хотела затереть последствия моей трагедии.
Я осмотрелась. В свете дня стало ясно, что нахожусь я в гостевой комнате квартиры Влада. Немного поменялась обстановка, но в целом тут все осталось так же, как и когда я тут жила.
Слабость была непреодолимой — скорее всего, вызванная лекарством, но я приказала себе не поддаваться ей. Медленно, превозмогая дрожь и головокружение, села.
Живот все еще болел, но уже меньше, и я смогла встать. Ноги никак не хотели слушаться, поэтому я облокотилась сначала на тумбочку, затем на комод, стоящий неподалеку, а после опиралась о стену, пробираясь к двери.