В Серебряном бору была туча народа, пол-Москвы съехалось сюда спрятаться от жары в Москве-реке. Но на пляже № 3 было более-менее цивильно, хотя музыка гремела, катера ревели, и по случаю Дня ВДВ компания юных десантников пела «Броня крепка и танки наши быстры». Мы с Гошей ушли на другой конец пляжа, там был пляжный волейбол, настольный теннис, батут, гидроциклы и катамараны напрокат. Конечно, Игорю нужно было попробовать абсолютно всё. А когда после купания, настольного тенниса, катамарана и батута мы вновь заходили в воду, навстречу нам двигалась из воды та самая толстая шестилетняя девочка, которая в парке «Сокольники» неуклюже катила мне навстречу на роликовых коньках. Теперь — рыжая и абсолютно белая, с конопушками не только на лице, но на плечах, руках и даже на животе — она столь же неуклюже шла к берегу, оскальзываясь на илистом дне и слепо шаря ногами под водой в поисках твердого места. А на берегу стояла ее бабка, худая и остроносая, как метла, держала в распахнутых руках большое махровое полотенце и кричала:
— Алёна, быстрей! Сгоришь, Алёна!
Солнце было действительно крутое и жгучее, как крапива.
Проходя мимо девочки, я подал ей руку, помог сделать последние пару шагов к твердому дну.
— Спасибо, — сказала она и посмотрела на меня своими васильковыми глазами с мокрыми рыжими ресницами.
— Папа, ну чо ты?! — ревниво крикнул убежавший вперед Игорь.
И я поспешил к сыну.
Потом мы с ним обедали в «Улетай», ели мороженое по дороге к метро, посмотрели в «Киномире» «Стражи Галактики», ужинали на веранде «Джонджоли». В десять с копейками он просто рухнул в постель, штаны и рубашку я снимал с него уже спящего.
А в двенадцать двадцать раздался звонок в дверь. Я, сонный и ухайдоканный за день не меньше Игоря, тупо подошел к двери в одних трусах:
— Кто?
— Свои. Открывай, — сказал голос Акимова.
Я открыл.
Акимов стоял за дверью в том же песочном костюме и щегольской рубашке, расстегнутой на две верхние пуговицы. А рядом с ним — я ошарашенно захлопал глазами — стояла прелестная и маленькая, как воробышек, круглолицая девушка в круглых очках середины прошлого века. Ошибиться было невозможно, я только вчера рассматривал в Интернете дело Натальи Горбаневской с ее фотографиями в фас и профиль.
— Минутку! Заходите, — сказал я, убежал в спальню и вернулся к ним, наспех одетый и злой на Акимова. — Псих! — сказал я ему. — Мог бы позвонить!
Но он даже бровью не повел.
— Знакомься, Маша, — сказал он девушке. — Это и есть Пашин Антон Игоревич. Теперь одетый. — И повернулся ко мне: — Собирайся, быстро!