— Садитесь, — подавая пример, Виктор уселся на краешек укрытого газетами стола и закурил. — У нас тут небольшой ремонт, — сообщил он, возвращаясь к своему обычному словоохотливому настроению, — отдел расширяют. Удалось выбить финансирование, не без помощи мистера Конрада, правда, — при упоминании имени начальника политического отдела Эйзенхарт поджал губы, — но это не важно. Наконец сможем сделать себе нормальную медицинскую экспертизу. Здесь будут кабинеты, а комнаты дальше по коридору переоборудывают сейчас под морг. Ну, не сейчас конечно, сейчас все рабочие ушли на обед. Вы, кстати, как, не заинтересованы?
— В обеде? — не понял я.
— В работе. Старый Генрих уже который год собирается на пенсию, а отделу пригодился бы хоть один толковый патолог вместо таких крыс как Ретт.
— Почему вы считаете, что мне это интересно? — на самом деле я хотел спросить, почему Виктор думал, что из меня получился бы хороший патолог, но решил, что меня упрекнут в ложной скромности.
— А что, я не прав? — удивился Эйзенхарт. — Я видел у вас на столе книги по медицинской экспертизе, и подумал, может, вы решили сменить стезю. Надо сказать, это не самый плохой выбор: зарплата больше, жилье лучше (только представьте, двухкомнатная квартира с собственной ванной комнатой!), работа определенно интересней… Так как?
— Нет, — твердо ответил я.
После — косвенного — участия в нескольких расследованиях, в определенной степени вновь пробудивших мой интерес к окружающей действительности, я действительно достал из интереса книги по судебной медицине с целью немного освежить знания. Возможно, я признаю это, где-то в задворках моего сознания и зародилась тогда мысль, что в будущем я мог бы — не вернуться к врачебной деятельности, нет, состояние моих рук не позволило бы мне заниматься хирургией как раньше, но по крайней мере получить лицензию судебного медицинского эксперта. Это было бы не так трудно, тем более, что военное министерство было бы только радо перестать выплачивать мне пенсию и посодействовало бы в поиске работы. Однако это были только мысли. Желания, не имеющие отношения к реальности. На самом деле я понятия не имел, смогу ли работать патологом. Пусть даже пациент мертв, его все равно надо было резать. А я… Я даже не знал, сумею ли пройти назначенную в том же министерстве на июнь комиссию, которая должна была решить мою дальнейшую судьбу.
— Что ж, не хотите — как хотите, — пожал плечами Эйзенхарт. — Хотя я надеюсь, что вы передумаете.
Я хотел было пошутить по поводу тщетности его надежд, но не смог, понимая, что даже если я передумаю, Эйзенхарт этого не узнает. Июнь он вряд ли переживет.