Эйзенхарта это не убедило.
— Это все бессмысленно, — пробормотал он. — Люди убивают себя, убивают друг друга, а все, что я могу сделать — это отправить на казнь еще пару человек, добавляя к этому счету.
— Неправда, — возразила Лилия. — Ты спасаешь жизни. Сколько их, тех, кто избежал смерти, потому что ты нашел убийцу? Возьми, например, леди Гринберг: она все еще жива. Благодаря тебе.
Едва ли: если бы Эйзенхарт не вовлек ее в расследование, леди Эвелин не подверглась бы опасности. А если бы доктор был не столь убедителен, они бы не поспели на помощь вовремя. Нет, в этом сюжете Эйзенхарт выступал не спасителем на белом коне. Но вместо того, чтобы рассказать об этом Лидии, он предпочел кисло согласиться.
— Спасибо, — наконец произнес он.
— Пожалуйста.
Им обоим было известно, что этот разговор ничего не изменит. Что Эйзенхарт все так же будет считать виновными в произошедшем не только леди Милфорд, но и Грея, и будет мучиться от того, что Грей, без которого не началось это безумие, стоившее жизни шестерым, так и не понесет никакого наказания. Но одной цели Лидия этой беседой добилась: заставить его отвлечься от тяготивших мыслей, напомнить, что иногда смерть может действительно спасти жизни, каким бы парадоксом это не представлялось.
И сегодня вечером этого было достаточно.
— Так зачем ты пришла? — напомнил Виктор, отвлекаясь от переживаний.
Он встал и по очереди зажег все светильники, отчего в комнате стало уютнее и даже теплее. Добрый знак, означавший его окончательное возвращение в мир живых.
— Вот, — протянула она ему папку. — Все, что ты просил.
Под картонной обложкой скрывались фотографии, копии документов, черновики так и не написанных статей. Все, что было известно о Марии Доротее Эвелин Гринберг, младшей дочери пятнадцатого барона Гринберга. И ничего, что могло бы заинтересовать полицейского.
— Немного, — заметил Виктор, пролистывая досье.
— Я предупреждала. Что ты вообще ищешь?
Он пожал плечами, уходя от ответа.
— Здесь этого все равно нет. Ты все смотришь на часы, — заметил он.
Лидия с досадой спрятала руку за спину.
— Не думала, что так у тебя задержусь.
Намек был очевиден. Эйзенхарт вскочил с кресла, в которое опустился, рассматривая годовой отчет банковского дома "Гринберг и сыновья".
— Пойдем, найду тебе кэб.
— Не стоит, — смутилась Лидия. — Меня ждут.
В комнате повисло неловкое молчание. Наконец Эйзенхарт усмехнулся:
— Значит, это конец?
— Конец уже давно наступил, — с грустью улыбнулась ему Лидия. — Просто ты отказывался это замечать.
Она поцеловала его на прощание и покинула дом. На этот раз навсегда.