Но в его глазах была такая отчаянная мольба, что она уступила.
— Я представила горы в Северной Англии… — начала она. — Ой нет, это так глупо — все, больше ни слова.
— И мы были там… вместе? — настаивал он.
— Нет. Я была одна.
Ральф расстроился, как ребенок. Даже лицо у него вытянулось.
— Вы всегда там одна?
— Не знаю, как объяснить. — И действительно, как объяснить, что она была там, по сути, одна? — Это не настоящая гора в Северной Англии. Просто игра воображения, фантазия, которую придумываешь для себя. Вы и сами, наверно, так делаете.
— В моих мечтах вы всегда рядом со мной. Выходит, я вас выдумал.
— Понимаю, — кивнула Кэтрин. — Поэтому все напрасно. Знаете что, — почти сердито сказала она, — вы должны это прекратить.
— Не могу, — ответил он. — Потому что…
Он понял вдруг, что настало время сказать вслух самое важное, то, о чем он так и не смог поведать ни Мэри, ни Родни — тогда, на набережной, — ни пьяному бродяге. Как же сказать об этом Кэтрин? Он мельком взглянул на нее; она отвернулась и, похоже, отвлеклась на что-то, потому что он был уверен: она его не слушает. Это так возмутило Ральфа, что ему стоило немалого труда сдержаться и не покинуть немедленно этот дом. Ее рука безвольно лежала на столе. Он схватил ее и сжал, словно желая увериться в том, что она — да и он сам — действительно существуют.
— Потому что я люблю вас, Кэтрин, — сказал он.
Но в этом признании не хватало чего-то — тепла, нежности? Она тихо покачала головой и отдернула руку, отвернувшись: ей стало неловко за него. Может, она почувствовала его беспомощность. Догадалась, что в центре его картины — пустота, ничто. Он и в самом деле был куда счастливее на улице, когда мечтал о ней, чем здесь, рядом с ней. Ральф бросил на нее виноватый взгляд, но не заметил в ее глазах ни разочарования, ни упрека. Кэтрин сидела притихшая и задумчиво катала по гладкому темному столу рубиновое кольцо. И Денему — он даже отвлекся на миг от своего несчастья — вдруг стало очень интересно, какие мысли ее сейчас занимают.
— Вы мне не верите? — спросил он так смиренно, что она улыбнулась.
— Насколько я понимаю… но что же мне делать с этим кольцом, скажите на милость! — Она разглядывала кольцо.
— Я бы посоветовал отдать его мне на хранение, — ответил он то ли в шутку, то ли всерьез.
— После всего, что вы тут наговорили, как я могу доверять вам?.. Если вы не возьмете свои слова обратно.
— Хорошо. Тогда — я не люблю вас.
— Но все же я думаю, что любите… Как и я вас, — сказала она будто невзначай. — В конце концов, — добавила она, снова надевая кольцо, — как еще назвать то, что мы чувствуем?