— Кто знает, — мечтательно продолжала миссис Хилбери, — куда мы идем и зачем, и кто направил нас, и что мы отыщем, — но твердо знаем лишь одно: любовь и есть вера. Любовь… — промолвила она, и ее дочь услышала одно это слово среди множества пустых слов, и оно прозвучало для нее как грохот волн, величественно накатывающих на далекий берег, о котором она так долго мечтала.
Ей хотелось, чтобы ее мать произнесла это слово еще раз, — в ее устах оно звучало успокаивающе, собирало мир из разрозненных кусков в единое целое. Но вместо этого миссис Хилбери жалобно попросила:
— Ты же не будешь больше думать о всяких некрасивых вещах, правда, Кэтрин?
С этими словами корабль, который вообразила себе Кэтрин, вошел в гавань и закончил свое путешествие. И все же ей очень хотелось услышать совет — или на худой конец просто рассказать о своих трудностях, чтобы взглянуть на них другими глазами.
— Но ведь тогда, — сказала она, уходя от разговора о «некрасивом», — ты знала, что влюблена. А у нас все по-другому. Как будто, — она слегка нахмурилась, пытаясь описать свои чувства, — вдруг что-то кончилось, исчезло, как мираж, — мы решили, что влюблены, и поэтому влюбились, а на самом деле вообразили то, чего вовсе не было. Поэтому наш брак невозможен. Когда ты постоянно видишь, что другой человек — лишь плод твоего воображения, и потом об этом забываешь, и не понять, любит ли он тебя или ту, которую себе вообразил… и эти ужасные метания — только скажешь: я счастлива — и в следующий миг несчастна… Поэтому мы не можем пожениться. Но мы не можем жить друг без друга, потому что…
Миссис Хилбери терпеливо ждала продолжения, но Кэтрин молчала и только теребила в руках свои записи.
— Надо верить в мечты, — сказала миссис Хилбери, глядя на цифры: они ее ужасно раздражали и, как ей казалось, имели какое-то отношение к происходящему в доме. — Иначе, как ты говоришь… — Надо было пролить луч света в пучины разочарования, которые, похоже, и ей знакомы. — Поверь, Кэтрин, так бывает со всеми: с тобой, со мной, даже с твоим отцом, — доверительно сказала она и вздохнула.
Они вместе заглянули в открывшуюся бездну, и миссис Хилбери, будучи старше и опытнее, первой стряхнула с себя оцепенение:
— Но где же Ральф? Почему он не пришел со мной повидаться?
Кэтрин насупилась.
— Потому что ему запретили приходить в этот дом, — ответила она.
Миссис Хилбери легко решила проблему.
— Мы еще успеем пригласить его к обеду? — спросила она.
Кэтрин взглянула на нее, словно увидела чудо. Вместо взрослой женщины, привыкшей распоряжаться и повелевать, она вновь стала маленькой девочкой, едва выглядывающей из-за трав и цветов, и кто-то огромный, высотой до небес, кому она всецело доверяла, взял ее за руку и повел за собой.