Он прав, — подумала Оливия, когда они медленно шагали среди сосен, казалось, почти упиравшихся в по-зимнему голубое небо, легкий бриз был насыщен свежим сосновым ароматом.
Эдвард, казалось, чувствовал себя здесь как дома, он шагал легко и уверенно, предлагая ей руку, когда дорогу преграждало упавшее сухое дерево. Она никак не могла бы представить его здесь и таким. Тот Эдвард Арчер, которого она знала, принадлежал своему пентхаузу, вознесенному высоко над городом, или обтянутым кожей стенам зала заседаний правления корпорации, но не этому лесу, с ветерком, ерошившим его волосы так, как это делала она вчера вечером. Воспоминание было почти зримым…
— Вы когда-нибудь выезжали из Манхэттена? Или вы сугубо городская девушка?
Оливия резко вскинула голову. Это что — замаскированная форма оскорбления? Но он даже не смотрел на нее. Он набрал целую пригоршню маленьких камешков и теперь швырял их в пруд, любуясь концентрическими кругами, которые расходились от тех мест, где они падали в воду.
— Я люблю деревню, — сказала она холодно, — но у меня не было возможности выезжать туда часто.
— Когда я был маленьким, — сказал Эдвард, — я всегда ждал целый год, когда же наступит лето. Это означало, что мы отправимся в наш дом в Коннектикуте. Мой отец был тогда жив, и он обычно брал меня с собой на рыбалку. — Он улыбнулся. — Мы никогда не возвращались с большим уловом, но это не имело значения.
Оливия тоже улыбнулась.
— Я была на рыбалке всего один раз, и она не была слишком успешной. Я никак не могла насадить наживку на крючок, и Риа тоже. Она…
Оливия умолкла. Риа. Это из-за Риа они с Эдвардом находились здесь. Как-то так случилось, что она совсем забыла об этом.
— Вы были подругами детства? — мягко спросил он, наблюдая за ней. Она кивнула.
— Да. Мне было десять, а ей одиннадцать, когда мы встретились.
— Школьные подруги?
— Нет, вовсе нет. — Она в упор смотрела на него. — Мои родители погибли, когда мне было десять лет, и я с тех пор жила с моей двоюродной бабушкой Мириам. — Оливия сделала паузу. — Она была домоправительницей у Боскомов.
Глаза Эдварда сузились:
— Понимаю.
— В самом деле? — Оливия снова рассердилась. Она слишком часто видела в своей жизни этот оценивающий взгляд, чтобы не узнать, о чем думает человек.
— Да. Риа Боском дружила с вами, когда вы были ей нужны. Это объясняет, почему вы так стараетесь защитить ее.
Оливия отвернулась.
— Так и поступают друзья, — сказала она твердо.
— Риа, похоже, не придерживается этой философии.
— Она… она растеряна. Смерть Чарлза…
— Она взволновала ее не больше, чем вас.