— Ах!
Пощёчина обжигает мою щеку. Снова замах, но тут уж извините! Я буквально вжимаю её телом в стену, одновременно вновь кладя свою ладонь на её грудь:
— Она у вас неплохо сохранилась, баронесса… А ваши бёдра…
Рука опускается вниз:
— Они ещё упруги и одновременно мягки… Не говоря…
Моя ладонь ложится на ягодицы женщины… Она вырывается изо всех сил, наконец, я решаю, что с неё достаточно, да и Юница может выглянуть, желая узнать, почему мама и дядя эрц задерживаются, а пугать ребёнка не хочется… Убираю руку, которую успел засунуть в вырез её платья, отпускаю практически мгновенно набухший сосок, делаю шаг назад:
— Вы! Вы!..
Она задыхается от гнева. Щёки горят, глаза блестят, чуть пригибается, чтобы броситься на меня и расцарапать лицо, но я улыбаюсь:
— Вы забыли, что совсем недавно предлагали мне себя? Но в тот раз не показали мне ничего из того, что было в ассортименте, и сейчас я сам решил проверить качество товара.
Это действует на женщину, словно ледяной душ. Она бледнеет, только лихорадочно блестящие глаза выдают бурю чувств, бушующую сейчас в ней. Небрежно бросаю:
— Пока то, что я ощутил, меня устраивает, баронесса. И — на будущее. Если вы ещё раз явитесь ко мне ночью, то уже будете примерно представлять, что вас ждёт…
Разворачиваюсь и вхожу в столовую, где за столом чинно сидит девочка. На её вопросительный взгляд объясняю:
— Сейчас. Маме надо поправить причёску и попудрить носик.
Девочка фыркает. Я улыбаюсь в ответ. Мы переглядываемся с ней, словно два заговорщика. О! И все следы от вчерашней пьянки прошли… Чёрт, совсем из башки вылетело!
— Горн!
Мажордом тут как тут.
— Поднимись наверх. В угловой комнате госпожа Хьяма. Пригласи её к завтраку. Нечего ей у себя питаться. Не хозяйка.
Горн кивает, уходит. Мы терпеливо ждём. Я прокручиваю в памяти сцену в гостиной. А что? Баронесса очень быстро забыла, из какой задницы я её вытащил. Или решила, что теперь ей ничего не грозит. Тогда пусть уматывает. Мне спокойней будет. И меньше хлопот… Мягкие шаги. В двери заходит бывшая комиссарша. Бросает на меня острый взгляд, затем застывает на месте. Я показываю ей на свободный стул:
— Присаживайтесь. Сюда.
Девушка послушно садится на стул, складывает руки на коленях.
— Горн, что там с баронессой? Она собирается идти завтракать?
Старик спохватывается:
— Простите, ваша светлость, госпоже стало плохо, и она пошла к себе в комнату. Ещё она просила принять её для приватного разговора в любое удобное для вас время.
Пожимаю плечами.
— Хорошо. Думаю, после ужина я смогу выкроить для неё пару минут, если не придёт Пётр.