Этот сад – это все утверждали – чудо света, от которого сердце замирает. Он – отражение Катая в миниатюре, как и было задумано. Точно так же, как благополучие императора и правильное поведение неразрывно связаны с сохранением благословения богов на правление, так и императорский сад должен олицетворять размах и равновесие Катая, а также действия, направленные на сохранение этого размаха и равновесия. Так решили его советники.
И это так разумно.
Его страсть к этому ошеломляющему свершению не была притворной, средством уйти от задач и забот. Его труд в саду, его личные указания садовникам и архитекторам лежали в центре – в самом сердце – его долга перед народом!
Так думал император Катая, сидя в лучах утреннего солнца, осенью, в павильоне с видом на свою новую гору. Он уже подумывал о создании новой картины, чувствуя покой в душе и мыслях, когда услышал странный звук со стороны дорожки, где скрытый от его глаз садовник подметал листья. Император взглянул на своих стражников. Они смотрели прямо перед собой, бесстрастно. Он снова услышал тот же звук.
Если император не ошибался, садовник плакал.
Первый министр Хан Дэцзынь нашел императора, как и ожидал, в павильоне возле горы. Однако то, что он увидел, было совершенно неожиданным. Сначала он подумал, что его слабеющие глаза снова подвели его, но когда он осторожно ступил из своего портшеза на ухоженную дорожку, он понял, что это не так.
Император стоял у края павильона. Он не писал, не рисовал, не смотрел на свой камень-гору. Он смотрел вниз, на распростершегося на дорожке человека.
Лежащий на земле человек дрожал от ужаса. Учитывая то, что он явно был простым дворцовым садовником (его грабли лежали рядом с ним), оказавшимся перед лицом самого императора Катая, реального императора, этот страх легко можно было понять. Стражники императора придвинулись ближе. Никто из них не двигался, их руки лежали на рукоятях мечей, лица напоминали лица каменных воинов.
Лицо императора тоже было холодным, как увидел Дэцзинь, когда подошел поближе. Такое выражение не было обычным для Вэньцзуна. Оно могло быть требовательным или невнимательным, но редко сердитым. Он-то знал.
Позже Хан Дэцзинь невольно задумался о том (и даже написал письмо старому другу), как случайные совпадения во времени могут оказать такое сильное влияние на течение событий в мире. Можно подумать, что это вмешательство небес, что подобные моменты вовсе не случайны, или можно считать их указателями на тот предел, который боги поставили власти смертных людей, даже если они мудрецы.