Они ко мне приехать не могут. Все работают. А как отпуск, так на море хочется. В Париж. В Канаду. Они молодые, надо мир посмотреть. Чего рядом со старой бабкой сидеть? Так что три года я их не видела. Дашутке уж двенадцать исполнилось. А она, когда уезжала, такая же была, как твой пацанчик. Я на него смотрю, а ее вижу. Кровиночку мою.
И Матрену мне, кстати, тоже сын подарил. За два дня до отъезда пришел и говорит: «Вот тебе, мама, котенок. Все не так одиноко вечерами будет». Я сначала брать не хотела, а она своими глазищами на меня как посмотрела… У нее ведь глаза были голубые, представляешь? Так у меня сердце и растаяло. Я ее Муркой хотела назвать, а Даша говорит: «Пусть, бабушка, Матрена будет. Такого имени ни у одной кошки больше нет».
Так и осталась мне память. И о сыне, и о внучке. Кошка Матрена. Мы с ней три года душа в душу прожили. А теперь ее больше нет. А мне-то как жить дальше?
И Мария Ивановна снова горько расплакалась.
– У вас валокордин есть? – спросила Наталья, которой стало отчаянно жалко несчастную бабку. – Давайте я вам накапаю. И еще, пойдемте Матрену вашу похороним на клумбе за домом. А то утром люди будут мимо ходить.
– Пойдем, – вскинулась старуха. – Это ты дело говоришь. Сходи, в гостиной у меня на подоконнике коробка стоит. Из-под торта. Это в день отъезда Павлик принес. Я и храню. Она большая.
Вместе с соседкой Наталья уложила тельце кошки в коробку, затем Мария Ивановна накрыла его чистым вафельным полотенцем, и они перевязали коробку шпагатом, за которым Наталья сбегала домой.
Лопата всегда лежала у нее в багажнике машины, так что через полчаса кошка Матрена была похоронена под кустом шиповника с ярко-красными, будто кровавыми, плодами. Вытерев лопату о траву, Наталья снова убрала ее в багажник и вернулась к старухе, которая с потерянным видом стояла над свежим могильным холмиком.
– Пойдемте домой, Мария Ивановна, три часа ночи уже, – устало сказала она и потянула бабку за рукав.
Та неожиданно послушно двинулась за ней. Усадив соседку на ту же табуретку, Наталья собралась уже уходить, но, оглянувшись, вернулась обратно и деловито засуетилась на кухне. Еще через час она напоила бабку чаем с вареньем и белой булкой, не став спорить, помянула кошку Матрену домашней настойкой на черноплодной рябине, потребовала, чтобы старушка все-таки выпила лекарство, и отправилась домой, не чуя под собой ног от усталости, но с чувством выполненного долга.
Подъезд, отмытый Ленчиком, сиял, и ничто здесь не напоминало о страшной трагедии, приключившейся всего несколько часов назад. Натянув ночную футболку взамен испачканного мокрой землей спортивного костюма, Наталья залезла к мужу под одеяло. Он не спал, в ожидании жены читая детектив.