Хотя Си-Си де Пуатье и имела безмятежную, словно замороженную внешность, вряд ли слово «спокойствие» могло у кого-то ассоциироваться с нею.
Она предлагала свою книгу всем подряд, начиная с ведущих нью-йоркских издательских домов и кончая печатниками почтовых открыток в захолустной деревеньке Сент-Поликарп на шоссе между Торонто и Монреалем.
Все они отвечали отказом, сразу распознавая в рукописи беспомощную мешанину из смешных доморощенных философствований в обертке из недопеченных буддистских и индуистских учений, извергнутую женщиной, которая, судя по фотографии на обложке, поедает своих детей.
– Какое тут, к черту, просветительство, – сказала Си-Си Солу в своем монреальском офисе в тот день, когда получила пачку очередных отказов. Она разорвала их в клочья и бросила на пол: пусть уборщица подметает. – Я тебе говорю, мы живем в каком-то вывернутом наизнанку мире. Люди жестоки и бесчувственны, они живут, чтобы обманывать друг друга. Ни любви, ни сострадания не существует. А вот это, – она разрезала воздух своей книгой, словно молотом из древних мифов, направленным на беспощадную наковальню, – это научит людей быть счастливыми.
Слова, произнесенные низким голосом, были насыщены злобой. Она решила издать книгу за собственные деньги, причем так, чтобы та вышла перед Рождеством. И хотя в книге было много рассуждений о свете, Солу показался любопытным и исполненным иронии тот факт, что в свет эта книжонка вышла перед зимним солнцестоянием. Перед самым темным днем года.
– Как, ты говоришь, называется издательство? – не смог удержаться он. – Ах да, вспомнил. Никто не хотел ее печатать. Наверно, это было ужасно. – Он задумался на мгновение, не зная, повернуть ли нож в ране или нет. Да ладно, чего церемониться. – Ну и что ты при этом чувствовала?
Ему показалось или она действительно поморщилась?
Но ее молчание красноречиво продолжалось, на лице застыло бесстрастное выражение. Всего того, что не нравилось Си-Си, просто не существовало. Включая ее мужа и ее дочь. Включая все неприятные вещи, любую критику, любые резкие слова (если они не были сказаны ею самой), любые эмоции. Сол знал, что Си-Си живет в своем собственном мире, где она идеальна, где она может скрывать свои чувства и неудачи.
Сколько еще нужно времени, чтобы этот мир взорвался? Сол надеялся, что будет поблизости и увидит, как это происходит. Поблизости, но на безопасном расстоянии.
Она сказала, что люди жестоки и бесчувственны. Жестоки и бесчувственны. Не так давно он заключил с ней фрилансерский контракт как ее фотограф и любовник, и тогда ему казалось, что этот мир – прекрасное место. Каждое утро он просыпался рано и начинал новый день в новом мире, где не было ничего невозможного, и он видел, как прекрасен Монреаль. Он видел, как люди улыбаются друг другу, заказывая капучино в кафе, покупая свежие цветы или французские длинные батоны. Он видел, как дети собирают упавшие каштаны, привязывают к ним веревочки и играют. Он видел, как пожилые дамы прогуливаются по Мейну.