Он не был слеп или глуп – он замечал бездомных мужчин и женщин, замечал избитые лица в синяках, говорящие о долгой пустой ночи и еще более долгом дне впереди.
Но в глубине души он верил, что мир – прекрасное место. И его фотографии отражали это, они улавливали свет, блеск, надежду. И тень, которая неизбежно бросала вызов свету.
По иронии судьбы именно это качество и привлекло внимание Си-Си и навело ее на мысль предложить ему контракт. Статья в одном журнале, написанная в типично монреальском стиле, говорила о нем как о «крутом» журналисте, а Си-Си всегда хотела иметь только лучшее. Вот поэтому они всегда снимали номер в «Рице». Тесный жуткий номер на одном из нижних этажей без вида из окна и без шарма, но все же – «Риц». Даже шампуни и канцелярские принадлежности Си-Си выбирала так, чтобы подтвердить свою репутацию, и по той же причине она выбрала его, Сола. Она использовала все это – и даже его, Сола, – чтобы доказать что-то непонятное людям, которым было все равно. По прошествии какого-то времени все это выбрасывалось. Как был отброшен в сторону ее муж, как игнорировалась и высмеивалась ее дочь.
Мир был жестоким и бесчувственным местом.
И теперь Сол верил в это.
Он ненавидел Си-Си де Пуатье.
Сол встал с кровати, оставив Си-Си разглядывать ее книгу, ее истинного любовника. Он посмотрел на нее – она то расплывалась перед его глазами, то снова обретала четкость. Он наклонил голову к плечу, подумав, что, наверное, опять выпил слишком много. Но ее очертания снова стали размазанными, а потом снова резкими, словно он смотрел сквозь призму на двух разных женщин: одну – красивую, гламурную, жизнерадостную, и другую – жалкую крашеную блондинку, сплошной комок нервов, ощетинившуюся и грубую. И опасную.
– Это что? – спросил Сол.
Из корзинки с мусором он извлек папку. Ее назначение было очевидным – портфолио художника. Оно было красиво и тщательно переплетено и напечатано на специальной пухлой бумаге. Сол открыл портфолио – и у него перехватило дыхание.
Внутри находилась серия работ, наполненных светом, словно излучающих сияние с великолепной бумаги. У Сола защемило в груди. На картинах был изображен прекрасный и в то же время уязвленный мир. Но по большей части это был мир, в котором все еще существовали надежда и утешение. Художник явно видел этот мир каждый день, жил в нем. Как и Сол, когда-то живший в мире света и надежды.
Работы казались простыми, но на самом деле были очень сложными. Изображения и цвета наслаивались один на другой. Для достижения желаемого эффекта, видимо, было потрачено немало часов и дней.