Лион кивнул с несчастным видом.
– И вы знаете, что это означает?
– Это всего лишь слух. Злобная, ни на чем не основанная инсинуация.
– Это означает, что он мог сфотографировать и того, кто убил вашу жену.
– А-а, – таков был ответ изумленного Лиона.
Но как ни пытался Гамаш понять, для него так и осталось неясным, было ли удивление Лиона радостным или исполненным страха.
– А ты что думаешь? – спросила Клара.
Она подала Питеру стакан красного вина, вернулась в удобное кресло и сделала глоток из своего стакана.
– Рут.
– Рут? Правда? – Клара выпрямилась и уставилась на Питера. Он почти никогда не ошибался – одна из тех черт в нем, что досаждала ей больше всего. – Ты думаешь, что это Рут убила Си-Си?
– Я думаю, если я буду повторять это снова и снова, то рано или поздно окажусь прав. Рут здесь единственная, кто, насколько я ее знаю, могла бы убить и глазом не моргнув.
– Но ты же не думаешь так на самом деле.
Клара была удивлена, хотя отчасти и соглашалась с мужем.
– Думаю. Это в ее природе. Если она и не убила кого-то прежде, то лишь потому, что у нее не было мотива и возможности. А способности всегда присутствовали.
– Но стала бы она убивать током? Я всегда думала, что если Рут кого и убьет, так своей тростью. Или наедет на жертву на машине. Тонкости ей не по нутру.
Питер подошел к книжному шкафу и стал разглядывать тома, поставленные, уложенные в стопки, засунутые как попало. Он просматривал названия – от биографий до романов, от художественной литературы до истории. Здесь было множество детективов. И поэзии. Замечательной поэзии, от которой Клара пела и стонала в ванной – любимого ее места для чтения стихов, ведь большинство этих книг были тоненькие и она без труда держала их скользкими пальцами. Питер ревновал жену к словам, вызывающим у нее такой восторг. Она производила такие звуки, будто эти слова ласкали ее, входили в нее, касались ее так, как хотел касаться только он. Он хотел, чтобы все ее стоны принадлежали только ему. Но она стонала Хекту, Этвуд, Энджелоу и даже Йейтсу. Она стонала и напевала от удовольствия Одену и Плесснеру. Но самое большое удовольствие доставляла ей Рут Зардо.
– Ты это помнишь?
Он достал маленькую книжицу и протянул Кларе. Она раскрыла ее и прочитала первое, что попалось:
Ты была мотыльком,
что коснулся моей щеки
в темноте.
Я убила тебя,
не зная, что ты
всего лишь мотылек
и у тебя нет жала.
Клара открыла другую страницу и опять прочла первое, что попалось, потом еще одно и еще.
– Они почти все о смерти или утрате, – сказала она, опуская книгу. – Я этого прежде не понимала. Большинство стихов Рут о смерти.